Можно было бы ответить ему что-то вроде «отрадно слышать» или «это всегда приятно, когда тебя кто-то где-то ждет», но я решил воздержаться от подобных реплик. Не то время, не то место. Это вам не Ряжская, тут за лишнюю шутку, похоже, можно удар в печень получить.
Внутри дом оказался не менее добротно сделанным, чем снаружи. Причем во всех отношениях. Тут все было… Даже не знаю… Массивное, что ли. Мебель, двери, лестницы, даже картины на стенах. Я даже вспомнил персонажа из «Мертвых душ» по фамилии Собакевич, Гоголь в описании имения этого помещика упоминает вот такие же кресла и стол.
Надеюсь, меня здесь так же, как Чичикова, потчевать не станут. Что они там дегустировали тогда? Гуся, что ли? Или барана? Не помню уже. Да что бы ни было, мне не надо, поскольку здорово в ресторане наелся, дополнительную еду пихать просто некуда. А вот попить не отказался бы, после острых крылышек во рту пожар.
Пока мы мерили ногами лестницы и коридоры, все эти бесполезные, по сути, мысли, одна за другой, промчались у меня в голове, как птица-тройка, и я сам не заметил, как мы остановились у ничем не примечательной двери, расположенной на третьем этаже. Старший поправил галстук, тихонько кашлянул в кулак и негромко в нее постучал.
– Да-да, – басовито ответил тот, кто за ней находился. – Заходи, я не сплю.
Старший шагнул за порог первым, я было хотел пропустить следом за ним остальных охранников, вот только один из них ненавязчиво, но ощутимо тут же подтолкнул меня в спину. Я не стал кочевряжиться и сделал то, что от меня хотели.
Даже не знаю, как верно охарактеризовать то помещение, в которое я попал. С одной стороны, это вроде как рабочий кабинет. Вон и стол письменный, и шкафы с книгами, и несколько кресел. С другой – откуда бы в рабочем кабинете взяться здоровенной кровати со всей сопутствующей атрибутикой вроде торшеров, дающих неяркий свет? Тем более что хозяин этого всего на вышеуказанной кровати и лежал, прикрытый тонким пледом.
– Саш, может, сразу этому старому хрену обозначишь, что ты не по этой части? – немного нервно спросила у меня Жанна. – А то он вон на тебя как вытаращился! Того гляди слюни пустит. И ведь уже разлегся, собака сутулая. Мол, давай, прыгай сюда, побалуемся. Был у меня один козел, вот этому ровесник, все время так поступал.
Здесь моя спутница, конечно, палку немного перегнула. Не имелось в глазах владельца всего окружающего меня имущественного великолепия ни похотливости, ни вожделения, и ничего такого прочего. Любопытство – да, пожалуй. Но не более того. Усталость еще, пожалуй. То ли от дня минувшего, то ли от боли и невеселых перспектив. Да и откуда им, позитивным, взяться с серой змеюкой на шее? Не такой здоровой, как у Бэллы, нет. Но изрядной.
Впрочем, крепость, похоже, еще не покинула окончательно тело этого немолодого человека, не было в его внешности той ломкости, которая предшествует скорому концу. Более всего к тому, кто сейчас глядел на меня, подходило словосочетание «мощный старикан». Именно так. За шестьдесят ему было точно, но зрелая сила из мышц пока никуда не делась.
А еще в этом человеке сразу чувствовались воля и разум. Причем воля железная, а разум острый и живой. Не могу сказать, отчего ко мне пришло понимание этого, просто чую – и все.
– Добрый вечер, Илья Николаевич, – негромко поприветствовал я хозяина дома. – Рад стать гостем вашего дома, пусть я даже попал в него таким необычным способом.
– Не стоит начинать наше общение со лжи, Александр Дмитриевич, – доброжелательно сообщил мне тот, кто лежал на кровати. – Не думаю, что вы сильно рады. Да и не спешили вы посетить меня, хотя я передавал приглашение через Пашу Ряжского. Вот пришлось немного ускорить события. Время – единственный невосполнимый ресурс, я это осознал еще в достаточно юном возрасте и с тех пор дорожу каждым днем. Именно потому у меня нет ни желания, ни возможности ждать того, пока вы наконец соизволите свести со мной знакомство.
– Я поняла, кто это! – взвизгнула Жанна, уже усевшаяся в одно из кресел. – Это тот богатенький мужичок, про которого старая овца Ряжская тебе говорила, да? Ну, которого и она, и ее дятел боятся?
Вот не любит моя подружка Ольгу свет Михайловну, причем чем дальше, тем сильнее.
– Непосредственно приглашение мне передано не было, – сообщил хозяину дома я. – Прозвучала просьба помочь некоему влиятельному человеку, у которого имеются кое-какие проблемы со здоровьем. Но я не врач, потому не очень понимаю, чем могу быть вам полезен.
– Не врач, – подтвердил Илья Николаевич, беря с пледа, которым он был накрыт, какую-то папку. – Но, согласитесь, не редкость случаи, когда людям помогают выздороветь те, кто врачами никогда и не являлись. И наоборот, иногда врачи не в состоянии вылечить своих пациентов, несмотря на диплом, регалии и звания. Все относительно.
– С последним трудно не согласиться.
– Итак, – хозяин дома открыл папку и перелистнул несколько страниц. – Скромничаете вы, Александр Дмитриевич. Вот, например, милейшая Яна Феликсовна Вагнер, которая понесла после знакомства с вами, даром что все, кто мог, включая швейцарцев, твердили о невозможности подобного.
– У нас точно с ней ничего не было, – заверил я его. – Госпожа Вагнер не в моем вкусе и весовой категории.
– Так себе острота, – заметил Илья Николаевич. – Далее мелочи. А, вот. Мадрид, полтора года назад. Вы буквально с того света вытащили семилетнюю девчушку, которую сбила машина. Там уже и смерть зафиксировали.
Ага, а после в одном из питейных заведений, находящемся в Ла Латина, сбивчиво пытался объяснить своей Хозяйке, что вот такой я дурак. Ну не обрастает у меня сердце шерстью, как ни стараюсь. Получилось так себе, но она мне вроде поверила.
– Вена, – прошелестел еще один листок. – Тут у нас балерина вдруг на сцену вернулась, хоть до того без тросточки ходить не могла.
Тоже правда. Жозефине та балерина родственницей приходилась, по крайней мере она мне так сказала. Я же ей тогда еще верил, вот и помог девчонке немного. Там делов-то было на пять минут. Кстати, она еще и девственницей оказалась. Не Жозефина, разумеется, а балерина. Н-да. Никогда бы не подумал, что в Европе эдакое диво можно встретить. Славная девчушка эта Бертина, мы до сих пор иногда в ватсапе переписываемся, она мне фотки с гастролей шлет.
– Снова Вена. Стокгольм. Нант, – пальцы Ильи Николаевича переворачивали страницы дела. – Бремен. Амстердам. Будапешт. Слушайте, вы изрядно поколесили по миру.
– Предпочитаю смотреть на историческое наследие человечества сам, а не глазами телепутешественников, – пояснил я. – Благо имелась такая возможность.
– Скорее – необходимость, – поправил меня старик. – До истинных деталей произошедшего с вами два года назад мои люди докопаться не смогли, и полную картину случившегося восстановить не удалось, но ясно одно: вы не просто так покинули Москву.
– Поверьте, причиной все же была элементарная охота к перемене мест.
– Весьма мучительное свойство, немногих добровольный крест, – закончил пушкинскую фразу Илья Николаевич. – Кстати, Александр Дмитриевич, а вы носите крест?
