Он развязал мешочек и начал засыпать бурого вида порошок в, как видно, заранее размеченные канавки, охватывающие почти всю небольшую площадку. Только у вагончика остался небольшой пятачок, припасенный, надо думать, для него самого и двух других наших спутников, которые сейчас бродили где-то там, во все более сгущавшихся сумерках.
– Как этот хрен с горы сюда заявится, так я сразу порошок подожгу, – бубнил он, внимательно следя за тем, чтобы порошок по углублениям в земле распределялся равномерно. – А дальше тебе карты в руки. О! Слушай, кажись, твоя орет.
И правда, я тоже отчетливо услышал звонкий девичий крик, в котором, пожалуй, присутствовал страх.
– Однако, скоро пожалуют, – ускорился Нифонтов. – Время не ждет.
– Ага, – согласился с ним я. – И еще, ты чего несешь? Какая она моя?
– Ну, ты же ее сюда припер? – резонно возразил мне Николай, озираясь и разглядывая плоды своего труда. – Не просто же вы по дороге встретились и решили дальше ехать вместе? Да нет, так-то я тебя не осуждаю. Более того, где-то могу понять. Сам не без греха, ты же в курсе. Но тут ты все же подумай как следует. Эта Василиса хоть молодая, да сильно из ранних, наверх прет как танк, не считаясь ни с кем и ни с чем. Нет, они почти все у Марфы такие, но тут особый случай. Ей двадцать с копейками, а она уже двух ведьм с вершины пирамиды при помощи интриг столкнула, чуть Воронецкую на тот свет не отправила и сумела пробиться в любимицы главы ковена. Плюс еще кое-какие недобрые слухи про нее ходили, но доказательств их истинности нет, а потому нам подключаться рановато. В любом случае амбиций у этой девочки не просто много, а очень много, и умом на пару с внешностью ее судьба не обделила. Так что если ей заклятые подруги при оказии глотку не перережут, то лет через десять мы получим очень серьезного игрока на московском поле.
– Ты думаешь, я этого не понимаю и не вижу? Коль, я давно иллюзии насчет ведьминского племени растерял, но мне проще с этой милашкой вечер провести, чем она станет осаждать меня как крепость. Причем не потому, что я ей как мужчина интересен, а из упрямства и выгоды. Или, наоборот, из выгоды и упрямства. Опять же, ты бы отказался от такой девчули? Ну, если она сама в руки идет, как рыба на нересте? Я вот нет. У меня с инстинктами все нормально.
– Ой, Сашка, иногда с тобой тяжело. Вроде умный, умный, а дурак, – вздохнул оперативник, а после вгляделся в меня повнимательнее. – Да ты никак надо мной глумишься?
– И в мыслях не водилось, – ехидно ухмыльнулся я.
– Ага, оно и видно. Во, во, гляди, бегут!
И верно, в моем поле зрения один за другим появились те, кого мы ждали. Первым я увидел Михеева, который в процессе движения то и дело оглядывался назад, за ним следовала легко и воздушно перепрыгивавшая колдобины Василиса, ну а замыкающим выступал Смелков, недобро скалившийся и, кажется, не особо спешивший догнать тех, кто приперся на его территорию.
Надо думать, на то и был расчет оперативников. Они просчитали призрака-беглеца, верно предположив, что тот, возможно, не станет сразу убивать незваных визитеров, собиравшихся опорочить его имя. Нет, он предпочтет немного развлечь себя и устроит некую имитацию охоты.
Как и у ранее встреченных мной миньонов Кузьмы, черноты у этого товарища внутри имелось с излишком. Густой такой, непроницаемой, да еще и заполнившей добрую половину этой сущности. Но не это скверно. Просто еще чуть-чуть, и эта тварь перешла бы из категории призрака в другую ипостась, материальную, куда более сильную и опасную, причем не только для людей, но и для меня. Вон пальцы у него уже как форму поменяли. А почему? Мутация. Они в когти превращаются, причем такой крепости и остроты, что ими металл иной резать можно. Да и лицо у него начало менять свои черты, людского в нем явно становилось все меньше и меньше.
Сталкивался я с подобными перерожденцами несколько раз и не скажу, что это сильно радостные воспоминания. Один такой меня крепко порвал в Амстердаме, когда я контракт, сосватанный Жозефиной, выполнял. Она же после мне пропоротый чуть ли не до кишок бок врачевала, объясняя, что ее саму обманули и ей невдомек, отчего тихий призрак дедушки, у которого надо было узнать, где спрятано завещание, превратился в вот такое чудовище.
Так что вовремя я до него добрался. Интересно, а остальные его собратья по секте беглого Кузьмы тоже уже до подобной стадии дошли? Если да, то беда, задание изрядно осложняется.
– У-ух! – Михеев перепрыгнул яму, находящуюся рядом с вагончиком, за которым притаились мы с Николаем. – Да быстрее ты, он рядом!
Ясно, эти двое его тоже видят. Говорю же: мутация Смелкова в самом разгаре, а я, как назло, почти с пустыми руками против него выйти должен. Нет, что делать, я знаю, но больно неприятная процедура мне предстоит. И очень болезненная.
Михеев, сопя, вбежал на площадку и растерянно завертел головой, как бы решая, куда же ему теперь двигаться дальше, секундой позже рядом с ним оказалась Васька, на лице которой застыла уже не наигранная, а неподдельная жуть. Похоже, Пал Палыч не объяснил ей, чем дело должно кончиться, и ведьма решила, что ее в самом деле решили скормить черно-синей страхолюдине, шедшей по их следу.
– Прибежали, – не сказал, а скорее проскрипел Смелков злорадно, приближаясь к застывшим на месте людям. – Вот и все. И кончен марафон.
– Все так, – сказал Николай, чиркнул по коробку толстой охотничьей спичкой и бросил заискрившуюся палочку в канавку, заполненную порошком. – Ведьма, сюда иди! Сашка, давай!
Темно-багровый огонь стремительной змейкой опоясал площадку, но Михеев и Василиса, мигом смекнувшая, что к чему, успели покинуть ее до того, как пламя замкнуло круг.
И я тоже успел шагнуть туда, к призраку, до этого момента.
– Саш, не тяни! – крикнул мне Нифонтов. – Помни, что я тебе говорил!
Смелков, увидевший меня, мигом все понял и было кинулся прочь отсюда, туда, где так легко спрятаться в тенях недостроенных домов, вот только впустую. Он словно ударился о незримую стену, не пустившую его на волю.
– Даже так? – будь у меня нервы послабее, а опыт общения с теми, кто перестал на Земле быть, но продолжает на ней существовать, поменьше, я бы, наверное, даже испугался той ненависти, с которой были произнесены эти слова. Да и людского в голосе Смелкова вообще почти не осталось.
– А ты ждал чего-то другого? – усмехнулся я, внимательно следя за призраком, оскалившим свои длинные и острые зубы. – Ты наведался ко мне, теперь моя очередь. Ответный визит вежливости.
– Тогда не получилось, – длинный, как у змеи, язык призрака облизал синие тонкие губы. – Решил – подожду. Потом тебя хотел убить. Так, чтобы в удовольствие, в радость.
– А Кузьма? Неужели он тебе разрешил бы так тянуть? Я же ему как чирей на заднице – ни сесть, ни встать.
Ну, давай, давай, родимый, не тяни с ответом! У меня времени в обрез, каждая секунда на вес золота!
– Кузьма – дурак! – расхохотался Смелков. – Он решил, что если разок нам помог, то имеет право указывать, что делать и как жить! Я его послал куда подальше почти с самого начала и остальным сказал, чтобы этого чушка слушать не вздумали, да они все бараны безмозглые, им без пастуха никак. В той жизни они все у кого-то на подсосе были и в этой, когда уже ничего не страшно и терять нечего, тоже сами ни на что не способны. Так что нет, Кузьма тут ни при чем. Он только рассказал нам, что есть тот, кого послали по нашему следу, а дальше я все сделал сам. Сам тебя нашел и сам тебя убью. В тот раз не получилось, но в этот-то ты никуда уже не денешься. Ты у меня, выходит, сегодня на первое, вон те двое на второе, а девка за десерт сойдет.
