– Народная медицина, – ответил ей я, вытирая крупные бисеринки пота, выступившие у меня на лбу. – В ней знаешь сколько всего непознанного? У-у-у! Будь здоров!
– Смолин, за дуру меня не держи, – попросила соседка. – Ни одна народная медицина не сможет такого. Минуту назад у тебя правую руку впору было ампутировать, а теперь она вон от левой почти не отличается, разве что только краснотой на коже. Так не бывает.
– Марин, ты просто не в курсе, – искренне жалея о том, что под воздействием боли все же пустил эту занозу к себе, произнес я. – И не такое бывает. Просто если все время сидеть в городе и кататься на «хаммере», то не будешь знать, сколько тайн и загадок скрывается в маленьких деревнях, затерянных на карте России. Кстати, а что за черт тебя на такой тачке возит? Ну, который меня утром чуть не сбил? Он кто?
– Он водитель, – пояснила соседка и ткнула меня пальцем в красноту на предплечье. – И чего, даже не больно?
– Скорее неприятно. А с каких это пор ты личным водителем обзавелась? Это что, теперь журналистам столько платить стали? Может, мне тоже в ваше ремесло податься?
– Да нет, платят мало. Я ж тебе говорила, у меня сейчас страстный роман с одним металлургом, вот у него денег как у дурака фантиков. Вообще-то он прижимистый, но на мне не экономит, по крайней мере такова официальная версия в его изложении.
– А в твоем?
– Слушай, нам больше поговорить не о чем, кроме как о моей личной жизни? – возмутилась Маринка и начала сдирать фольгу с горлышка бутылки. – Расскажи лучше, где был, что видел и в какой именно деревне приготовляют вот такую микстуру. Лучше всего если к рассказу приложишь координаты геолокации, я бы туда прокатилась, с местными жителями пообщалась.
– Да ты в этой деревне была, – улыбнулся я, вытирая предплечье кухонным полотенцем. – Со мной вместе, года три назад. И производительницу этого лекарства видела. Помнишь, ночь, лес, полянка с камнем, милая старушка в белом? Так что, если желаешь – съезди, пообщайся. Только допоздна там не задерживайся, а то дороги скверные, не ровен час, накроется твой «хаммер» на тамошних буераках. Наши дороги, сама знаешь, любую технику ухайдакать могут.
Маринка молча наполнила пустую кружку, стоявшую на столе, шампанским и осушила ее до дна. Видно, помнилась ей та поездка. Может, неясно, неявно, но помнилась. И страх, который ее неслабо торкнул той ночью в лесу, тоже.
Впрочем, похоже, тот страх Маринке вот-вот детскими играми может показаться. Стоит ей только развернуться – и все, новая порция ночных кошмаров соседке гарантирована. Почему? Да потому что из коридора, еле слышно ступая, в кухню вошла Мара. В свое время эта малышка с черными глазами меня самого изрядно перепугала, в первую очередь несоответствием внешнего облика с внутренней сутью. А я к тому времени уже разное повидал. Что уж тут говорить о Маринке, нервы которой к тому же изрядно расшатаны алкоголем и многообразными стрессами, неизбежными в ее профессии.
– А поехали, – стукнула кружкой по столу Маринка, при этом икнув. – Тем более все эти фольклорные страсти-мордасти чудно бьются в одну тему, которую я недавно начала копать. Мне одна сорока на хвосте принесла весточку о чудном старичке, который не так давно…
Фразу она не закончила, это было связано с тем, что Мара положила ей свою хрупкую ручку на затылок и что-то прошептала, после чего Маринка сонно хлопнула глазами, а секундой позже врезалась челюстью в стол.
– Она не твоя, – тут же сообщил девочке я. – Предупреждаю: даже не вздумай тянуть из нее жизнь или чего другое. Нарушишь мой запрет – поссоримся.
– Как скажешь, – покладисто согласилась та и снова провела ладонью по волосам моей соседки. – Хотя я бы не отказалась. В ней очень много жизни. Очень. Правда, и дури столько же. Ты имей в виду, ведьмак, если она за ум не возьмется, надолго ее удачи не хватит, я это точно вижу. Сама сгинет, и тех, кто рядом с ней окажется, погубит.
– Вот тут я с тобой согласен, – признал я. – Вот только фиг до нее достучишься. Ладно, давай ближе к делу. Что от меня требуется, скажи точнее?
– Через два часа ты должен быть рядом с той, чью душу хочешь вернуть из Нави, – ткнула пальчиком Мара в направлении круглых часов, висящих на стене. – Зови ее, найди те слова, которые смогут заставить душу вернуться в тело. Я помогу ей их услышать. Если они придадут ей силы, то знакомица твоя вернется обратно. Если нет, то не тревожь меня более по ее поводу. Не будет в том смысла.
– Елки-палки, – я глянул на циферблат. – Ночь на дворе, больница закрыта. Как же я в палату попаду?
– Не моя печаль, – холодно ответила Мара. – Я тебя упреждала загодя, как и что. Нужно было раньше думать.
Верно, надо. Только всего на меня навалилось столько, что какую-то мелочь нет-нет да и упустишь.
Ну ладно, не мелочь. Но и я не железный.
С одной стороны, хорошо, что ночь на дворе, пробок на дорогах не будет. С другой – скверно, потому что клиника точно закрыта и меня в нее ни под каким предлогом не пустят. Так что без административного ресурса никак не обойтись.
Сначала я хотел позвонить Вагнеру, но после, чуть-чуть поразмыслив, набрал совсем другого человека. Того, кому, по идее, мне точно звонить не стоило.
– Павел Николаевич? Мое почтение, это Смолин. И сразу – не бросайте трубку, это не в ваших интересах.
Наш с Ряжским разговор занял минут пять. Он сначала крайне удивился, потом достаточно резко высказался в мой адрес, но под конец все же согласился сделать то, о чем я его попросил. Без особой радости и охоты, но согласился.
За время беседы я перетащил Маринку в комнату и уложил на кровать, предварительно сняв с безмятежно сопевшей соседки халат. Ну не дрыхнуть же ей за столом, верно? После не удержался, стянул с нее кружевные трусики и повесил их на люстру. Хотел еще записку написать, что-то вроде: «Будить не стал, ты слишком сладко спишь. И да, ты на самом деле в постели тигрица! Р-р-р!» – но не стал. Просто не факт, что она ее найдет и прочтет, а для далекоидущих выводов и нижнего белья под потолком достаточно.
Напоследок велел Родьке, чтобы тот приглядывал за гостьей и встал на ее защиту, если загулявшая невесть где Жанна заявится домой. Уверен, ей очень не понравится, что в моей постели спит какая-то женщина, пусть даже ей и знакомая. И вообще что-то с моей спутницей надо думать, меня начинает беспокоить ее поведение. Я не слепой, все прекрасно вижу и знаю, что следовало бы сделать, вот только мне очень не хочется расставаться с немного непутевой, но зато прямой и верной девушкой-призраком. Привык я к ней. Она мой друг.
Против моих ожиданий, Ряжского в машине не оказалось.
– Привет, – забираясь в салон, сказал я. – А где шеф?
– Он ждет вас в клинике, – не слишком дружелюбно сообщил мне знакомый водитель, имени которого я, к своему стыду, не смог вспомнить.
– Хорошо, – я поелозил задом по сиденью. – Тогда помчались. Время не ждет, как бы не опоздать.
