Коза пугливая! Кто же тебя настроил против меня?
Молчит. Скрестив на груди руки, отворачивается к окну. Оборонительная позиция. Защищается невольно.
От меня защищается, блин!
Придется, Валерия Васильевна, действовать с вами бережно и нежно. Сдувать пылинки, как с вазочки эпохи Мин.
Сжимаю челюсти, стараясь хоть немного справиться с эмоциями. Получается с большим трудом.
– Нам от тебя ничего не надо, – заявляет она резко. Снова отворачивается. Складывает губы в горькую складку.
– Я не спрашиваю о твоих хотелках, Лерочка, – замечаю ровным голосом. Но как же тяжело мне дается это спокойствие!
– Я предлагаю помощь и мир, – натягиваю на лицо дежурную улыбку. – Дети мои? – давлю взглядом.
– Да, – кивает поспешно. – Но мы у тебя ничего просить не будем. Ты не волнуйся…
Бред какой-то, честное слово! Просить? Волноваться? Да я для своих дочек выложусь по полной.
– Перестань истерить, Лера… – прошу негромко. – Наши дети достойны самого лучшего. Без меня тебе все равно не справиться.
Но она как не слышит. Мотает головой. Ничего не хочет, балда упрямая…
Но ты не на того напала, зайка!
– Или ты предпочитаешь войну? – сардонически приподнимаю бровь. – Тогда встретимся в суде. Но этом городе нет адвоката, способного выиграть у меня процесс… Надеюсь, ты понимаешь, с кем связываешься?
– Великий и ужасный Тимофей Морозов, – печально кивает она. – Меня предупреждали, что если ты узнаешь, захочешь отобрать малышек…
«Кто?!» – хочется заорать во весь голос. Дайте мне эту гниду и я порву ее в клочья!
Затыкаюсь на волевых. Разберемся. Вычислим. Еще не вечер.
Сжимаю кулаки до белых костяшек. И подойдя к окну, тупо пялюсь на парк и украшенную к Новому году елку.
«Выдыхай!» – приказываю самому себе. Сунув руки в карманы, перекатываюсь с носка на пятку.
Лера молчит. Но спиной ощущаю ее взгляд.
Немного легчает. Вернувшись к дивану, устало сажусь рядом.
– Ну что за чушь, Лерочка? – восклицаю с укором. Беру ее ладони в свои и призываю на помощь всю свою хваленую выдержку.
Лера тихонечко всхлипывает. Почти беззвучно. Просто по щекам бегут две тоненькие мокрые дорожки.
Аккуратно вытираю слезы и прижимаю упрямицу к себе. Она слегка противится. Но сдается под моим мягким напором.
Ни в коем случае не допытываюсь, кто умудрился настроить против меня мать моих детей. Без проблем. Сам найду. И вдарю. Больно. Почти смертельно.
Никому не позволено переходить мне дорогу. А тут уж вопрос принципа…
– А кто это пришел к маме с папой? – раздается от двери веселый голос. Медсестра вносит два маленьких свертка. Деловито спешит в спальню. Укладывает малышек в люльки и оставляет нас одних.
Получите и распишитесь, называется.
Мы с Лерой подскакиваем как по команде. И зависаем над детьми.
– Какие же они красивые, – благоговейно тянет она завороженно разглядывая два абсолютно одинаковых личика.
– Ты отлично постаралась, – улыбаюсь, разглядывая дочек. – Ксероксом поработала…
– Почему это ксероксом? – недовольно вскидывается она.
– Да девчонки на мою маму похожи. Просто одно лицо!
– А как ее звали?
– Зовут… – поправляю на автомате. – Розалия Александровна. Но мы в честь нее никого называть не будем, ладно? – прошу мягко. И спрашиваю с улыбкой. – Ты имена уже придумала, Лерочка?
– Дарина и Зарина, – вздыхает она и, всплеснув руками, лепечет обиженно. – Только теперь они не подходят…
– Почему? – переспрашиваю изумленно.
– Девочки не похожи на Дарину и Зарину, – объясняет она со знанием дела.
– Да? – переспрашиваю, стараясь въехать в логику. Но спорить с Лерой не собираюсь. – А можно мне тоже внести предложения?
– Конечно, – чуть заметно улыбается она.
– Хорошо, – киваю довольно. – Завтра представлю список.
«Контакт зафиксирован!» – отмечаю про себя. Для начала неплохо. Пора уходить. Лере нужно отдохнуть. А у меня дел полно.
В кармане тренькает айфон.
Надя Щербинина!
– Привет, пропавшая, – здороваюсь, отходя чуть в сторону. Не хочу разбудить малышек.
– Ты меня искал, Тим? Дед велел тебе позвонить…
– Да, заходил, – устало потираю затылок.
Хочу сразу предложить Надежде работу, но в последний момент отметаю эту идею прочь. Не тот момент. Сейчас вредная Щербинина точно соскочит с крючка. Нужно задержать ее в Шанске. Уговорить. Хоть немного помочь Торгану.
– Ты дома? Я сейчас подъеду, – заявляю решительно и тут же нажимаю на кнопку отбоя, не давая Надежде не единого шанса отказаться.
19. Ксерокс и монитор
Как только за Тимофеем закрывается дверь, я устало опускаюсь на кровать. Даже ноги не держат. В замешательстве смотрю на белые стены. И даже не знаю как поступить.
И посоветоваться не с кем!
Прикусываю губу, боясь закричать от отчаяния.
Морозов узнал-таки о детях. И теперь прикидывается добреньким папочкой. Но верить ему нельзя. Вранье… Одно сплошное вранье!
Этот человек хоть когда-нибудь говорит правду?
Тихо жужжит телефон, поставленный на беззвучный.
– Даш, привет! – слабо тяну в трубку. Никаких сил не осталось после общения с Морозовым. Это ж какие нервы надо иметь, чтобы вытерпеть шквал притворства и лжи.
– Лера, мы тут квартиру нашли. Двушку. Рядом с комбинатом. Нас со Светой устраивает. И цена нормальная… Вот только…
Даша мнется, подбирая слова.
– Мы тебе тоже квартиру ищем. Ты не беспокойся! Но с маленькими детьми многие не хотят брать, – тараторит она. – А эта идеальная для нас со Светкой. И мы подумали… У нас же гости бывают… Ну сама знаешь. А тут младенцы пищать будут…
– Я поняла. Хорошо, – вздыхаю, торопясь закончить разговор.
Ничком падаю на постель.
Даже обижаться на девчонок не могу. Они же не обязаны…
– Мы за тебя написали заявление директору. Так нам в бухгалтерии сказали. Вроде как тебе собираются дать общежитие. Тоже вариант, правда? – продолжает рассказывать Даша. Но я ее уже не слушаю.
– Наверное, – соглашаюсь кисло.
– Там же почти все семейные живут. Помогут с детьми. А с нас какой толк? Сама понимаешь…
– Да, конечно, – цежу, стараясь не разреветься.
– А что мужик твой? Он не объявлялся?
