И уже хочу попросить не называть меня по имени отчеству. Стремно это! Как у Леры в кармане звякает сотовый.
– Алло, Джек! – произносит она, выходя из спальни. Добавляет что-то мяукающее. А я, как ни стараюсь, не могу разобрать ни слова.
На каком языке она говорит?! Кто-нибудь знает?
– Это китайский, – шепчет мне Надя. – Лера все время работает. Тут даже конфликт был в отделении.
Работает? Что за бред?
Нет, я понимаю, что пока меня не было рядом, она крутилась, как могла. Героическая женщина все-таки! Но дурная! Любая другая нашла бы возможность встретиться. А эта глупышка предпочла обидеться.
Пока Лера что-то настойчиво втолковывает какому-то Джеку, быстро выхожу из палаты.
И войдя в кабинет Торганова, беру со стола ручку и лист бумаги.
– Ты бы хоть поздоровался, что ли? – фыркает тот, отвлекаясь от монитора. Смотрит изумленно. – Вот ты наглый, Тима. Удивляюсь и горжусь одновременно.
– Не хочу отвлекать, – подмигиваю я и интересуюсь мимоходом. – Давай вечером накатим? Приперайся ко мне…
– Не могу я, – бурчит недовольно Витя. – Мне с Надей поговорить нужно. Хочу дождаться, когда народ по домам разойдется…
– Сразу замуж зови. Столько лет круги нарезаешь.
– Ага, нашелся советчик. Большой специалист по личным вопросам, – весело огрызается Торганов и добавляет ворчливо. – Ладно, Фей, дел за гланды. Давай лучше через часок чаю попьем.
– Зови, как освободишься, – киваю, выходя из кабинета.
И вернувшись в палату, кошусь на Леру. Она уже закончила разговор. Роется в пакете, который я принес. Разглядывает всякие девайсы. Соски, бутылочки, подгузники.
– Вы все купили по высшему уровню, – замечает робко.
– Тебе что-то не нравится? – уточняю на всякий случай.
– Нет, – мотает она головой. – Все такое красивое. Есть и попроще, и подешевле.
– Это не наш вариант, Лера, – усмехаюсь довольно. – Мне для своих детей ничего не жалко.
– Тима всегда покупает все самое дорогое, Лер, – влезает в разговор Надя. – Его когда за картошкой отправляли на рынок, то он всегда брал самую дорогую.
– Самую лучшую, Надь! – поправляю решительно и, подняв указательный палец, спрашиваю весело. – Чуешь разницу?
У Леры опять звонит сотовый.
Теперь уже комбинат на проводе. Она четко и коротко пересказывает разговор с китайцем. Внимательно слушает собеседника. А затем снова звонит тому самому Джеку.
Положив на журнальный столик ручку и листок бумаги, терпеливо жду, когда Лера закончит разговор. А как только она откладывает трубку в сторону, интересуюсь ехидно.
– Это что за секс по телефону? Объясни, пожалуйста!
– Как? Почему? – лепечет она, мгновенно превращаясь из бизнесвумен в испуганного зайца. – Это моя работа, Тимофей Сергеевич. Я не могу ее потерять. Директор просил…
– А можно я тоже попрошу? – подхожу почти вплотную. Беру тонкое запястье в легкий капкан. Веду к дивану. – Напиши для меня кое-что, – прошу небрежно.
– Что? – изумленно смотрит Лера, послушно усаживаясь рядом.
– Директору комбината как-там-его. Прошу уволить меня по собственному желанию. Дата-подпись…
– Нет! – вскрикивает она. – Я не хочу! Мне нужна эта работа!
– Тогда пиши «Прошу предоставить отпуск по уходу за детьми»…
– Меня не отпустят, Тимофей Сергеевич. На комбинате нет больше переводчиков с китайского.
– Это проблемы директора, а не твои, – отрезаю строго. – Не отпустит, я его по судам затаскаю. Моим дочкам нужна мама. Здоровая и веселая. А не задерганная кошелка.
– Я не кошелка, – всхлипывает она.
– Ты ею станешь, если не прекратишь тащить на себе никому не нужный воз, – замечаю раздраженно.
– Но… – поднимает на меня глаза, полные слез. – Я не могу…
Наклонившись, демонстративно рассматриваю ее ноги. Красивые, надо сказать.
– Что там? – заполошно вскидывается она.
– Да вот кандалы ищу или чугунное ядро, – цежу ехидно. – И не нахожу, Лер. Батарею тоже. Тебя к чему приковали? Какого ты тянешь эту обузу? Можешь сказать?
– Мне детей поднимать надо, – бубнит она, опуская глаза.
– А я на что? – спрашиваю резко.
Обалдеть можно. Мать моих детей на меня не рассчитывает. Обидно даже!
– Я не знаю ваших намерений, – шепчет упрямо. – Сегодня вы здесь, а завтра можете передумать.
– Логично, – замечаю с сарказмом и, вздохнув, лезу в карман джинсов. Достаю коробку с кольцом. И открыв ее, вынимаю тонкий ободок с бриллиантом.
Лера смотрит на меня обалдело.
– Что это?
– Замуж ты выходишь, Лера, – заявляю настойчиво. И надев упрямой девице кольцо на палец, решительно придвигаю бумагу и ручку. – Пиши заявление, Лерочка. Не выводи меня из себя.
– Вы даже не спрашиваете, – усмехается горько..
Понимаю, что накосячил я с этим предложением. Не сдержался. Попер как бык. Достаточно было попросить. Включить романтик. Навешать лапши на уши про вселенскую любовь.
Но я так не могу и не хочу. Врать-то зачем о чувствах? Да и достали меня эти китайские переговоры. Капец просто!
– Это лишнее, – сардонически поднимаю бровь. – За тебя походатайствовали.
– Кто? – не понимает она.
Пожимаю плечами. Ответ очевиден, зайка!
– Анечка и Аленка.
23. Самый лучший день
Тяжело вздохнув, Лера тянется к лежащей на столе ручке. Придвигает к себе листок бумаги. Выводит старательно.
«Прошу предоставить отпуск…»
Ладно, пусть так!
Смотрю на округлые красивые буквы, больше напоминающие почерк школьницы, чем молодой женщины.
– Все правильно? – смущенно косится на меня Лера, поставив подпись.
– Дату забыла, – роняю мимоходом. И как только наивный кролик выводит сегодняшнее число, забираю листок к себе. Складываю пополам. Кладу в карман куртки, валяющейся тут же на диване.
– Я могу с девочками передать, – охает Лера. Видимо не ожидала такого поворота.
Думала небось, что я на этом успокоюсь.
Ага, сейчас!
– Со мной надежнее, – улыбаюсь устало. – Сейчас на комбинат заеду, завезу.
– Зачем вам время тратить? – обреченно интересуется она.
Ясен пень, решила выкрутиться. Полюбовно расстаться с комбинатом. А там тоже щенки борзые. Заставлять женщину на сносях и сразу после родов работать.
