С этим человеком невозможно разговаривать! Вроде бы и все правильно излагает, а такое впечатление, что использует.
Манипулятор отмороженный!
– Вы хотя бы меня спросили, – выдыхаю негодующе.
– Ну, извини, – усмехается он и заявляет деловито. – Ты лучше подумай, что нам для выписки надо? Список напиши. Я завтра с утра заеду. Потом в город смотаюсь. Все недостающее могу там купить…
– Хорошо, Тимофей Сергеевич, – неохотно выдавливаю из себя каждое слово.
– Тогда до завтра, Лерочка, – весело прощается он.
Услышав в трубке короткие гудки, кладу телефон на журнальный столик.
Войдя в спальню, смотрю на спящих дочек.
– Вот как на вашего отца можно обижаться? С него же как с гуся вода!
Уволил. Наврал про женитьбу. Устроил у меня на работе скандал. Но стоило ему сказать «нам для выписки», как я разомлела как дура.
«Тебе Морозова не переиграть, Лерочка, – подсказывают мне остатки здравого смысла. – Он не только тебя работы лишил. Но еще и директора комбината. Птицына вызвал, как мальчишку. А это солидные мужики. Зубры. А все равно спасовали под напором Тимофея Сергеевича. Кто они, и кто ты?»
Но пальцы инстинктивно сжимаются в кулаки, а зубы сдавливают губу.
Если вдуматься…
Морозов лихо обрубил все мои контакты. Даже с подругами умудрился поссорить. Впрочем, так и поступают настоящие абьюзеры. Сначала обволакивают заботой.
А потом…
25. У тебя есть квартира в Шанске, Лерочка?
– Там к тебе пришли, – утром после кормления говорит Надя, убирая трубку от уха. А сама направляется к двери. – Хочешь, сюда приведу?
– Кто пришел? – смотрю удивленно.
Подруги на меня обиделись. Коллеги тоже. Разве что курьер из отдела кадров документы привез.
– Я лучше спущусь, – спохватываюсь я. Не хочу, чтобы в палату кто-то поднимался. Увидят эту красоту. Слухи пойдут по комбинату. И так никто не верит…
– Кофту накинь, – кивает на свой жакет Надя. – Там дует. Нам только мастита не хватало…
Наспех надеваю Надину старую кофтейку, прижившуюся в роддоме. И выскочив из палаты, несусь вниз. Как же давно я никуда не ходила! Сижу в четырех стенах, людей не вижу.
– Приве-ет! – маячат около пропускного пункта мои подруги. Заглядывают в окно. Лица перекошенные. Глаза злые. Только губы растягиваются в притворной улыбке.
– Ты прям как чудище, Лера, – криво усмехается Даша. – А еще жена мэра называется.
– Это бред какой-то, девчонки, – пытаюсь оправдаться.
– Опять врешь, – поджимает губы Света. – Мы вчера вещи забирали с Моторной. И Костик наконец выдал страшную тайну, кто же купил его квартиру. Угадай! Ты его знаешь! – мерзкое хихиканье бьет по нервам.
– Вы чего сюда пришли? – рявкает санитарка тетя Люся. Забирает у какого-то папаши пакет с продуктами. Но этого хватает Даше, чтобы выкрикнуть главную новость.
– Твой муж и купил! Костя так и сказал. Продал будущему мэру! А ты тут все прибедняешься. Строишь из себя невесть что! Вон даже в кудлатой кофте ходишь. С какой помойки ты ее взяла?!
– Что тут происходит? – слышу знакомый резкий голос. Таким только ледяные глыбы пилить. Или алмазы.
– Так, Тимофей Сергеевич, – кудахчет санитарка. – Я уже окно закрываю, а они как собаки жучки лают. С цепи сорвались.
Под обалдевшие взгляды моих бывших подруг дверь в отделение распахивается. И Тимофей Сергеевич Морозов важно вплывает как к себе домой. Привычно целует меня в висок на глазах у изумленной публики.
– Пойдем. Тут дует, – велит спокойно и ласково. И обняв меня свободной рукой, уводит из предбанника. Чувствую, как спину буравят злые глаза. Но иду вместе с Феем. Не оборачиваюсь.
– Вы, говорят, мою квартиру купили, – напряженно роняю я по дороге. Спотыкаюсь на ступеньках. Но крепкая рука Тимофея не дает мне упасть.
– А у тебя есть квартира в Шанске? – смотрит на меня удивленно и чуть насмешливо. Тонкие губы расплываются в улыбке. И я опять кажусь себе дура дурой.
– Нет, – заикаюсь. – В смысле та, которую я снимаю…
– А-а, – тянет он, распахивая дверь в холл. Машет идущему по коридору Торганову и заводит меня в палату. – Какую квартиру, Лерочка? – переспрашивает участливо.
– На Моторной, – докладываю я.
– У Миленкина, что ли? – удивляется он. – Так ты там жила? Он говорил, девчонки снимают.
– Да, – охаю я.
– Ну надо же какое совпадение! – улыбается Фей, снимая куртку и пряча ее в шкаф. Деловито идет мыть руки.
– Как тут мои принцессы? – воркует он и, затаив дыхание, заглядывает в люльки к спящим дочкам.
Поздоровавшись, Надя поспешно выходит из палаты, оставляя нас одних.
– Да я понятия не имел, Лера, – признается Тимофей, вытирая руки белым вафельным полотенцем. Так открыто и искренне смотрит, что я верю каждому его слову.
– А зачем она вам? – набравшись смелости спрашиваю Морозова.
– Я же адвокат, Лерочка, – вздыхает он чуть снисходительно. – Поверенный в делах клиентов. Иногда им требуются разного рода конфиденциальные услуги. Пожить в тишине, чтобы никто не беспокоил. Ситуации всякие, роднуль… – вздыхает он и добавляет с укором. – Плохо, конечно, что Миленкин все растрепал. Ну да ладно… Порешаем.
– А правда вас в мэры выдвинули?
– Да предложили тут, – морщится он недовольно. – Но я не хочу. Зачем мне лишние хлопоты. Бабла и так хватает…
– То есть это вранье? – удивляюсь я.
– Сплетни, – пожимает он плечами, обтянутыми черным кашемиром. – Я еще ничего не решил. Хотя народ меня вчера активно уговаривал…
– А вы?
– А я хочу тебя попросить, – резко бросает он. – Прекрати мне выкать, пожалуйста. И звать по имени отчеству тоже. Мне это неприятно.
– Хорошо, – соглашаюсь, понурив голову. Но как-то язык не поворачивается назвать Морозова Тимофеем. А уж Тимой или Феем тем более.
Красивый мужчина. В черных джинсах и таком же свитере кажется сошедшим со страниц глянцевого журнала. Весь такой недосягаемый. Даже подумать страшно, вдруг мы с детьми ему наскучим и он испарится… Как жить дальше? Может, и привыкать не стоит.
– Так, – снова командует Тимофей. Лезет в пакет и, выудив оттуда коробку с яблочком на боку, протягивает мне. – Держи, Лерочка.
– Что это? – охаю я.
– Средство связи, – морщится Морозов. – В Шанске все как всегда. Последних моделей нет. Пришлось прошлогоднюю покупать.
– Да мне все равно, – улыбаюсь я. Отродясь у меня айфона не было. Последняя или прошлогодняя модель? Откуда я знаю!
