* * *
В этот вечер я простояла под душем так долго, как, наверное, никогда прежде. Крохотное зеркало ванной заволокло паром: а я все терла себя, терла, терла, истратив больше половины любимого яблочного геля.
После лекции Алихан засунул дневник обратно в свою папку и покинул аудиторию. И на том спасибо. Но я ведь знала, что это не конец… Как минимум, нам предстоит непростой разговор.
И что я должна ему сказать? Поблагодарить? Накричать? Сделать вид, что ничего не произошло? В голове крутились десятки невысказанных вопросов, с каждой секундой лишь сильнее сводя с ума…
Расчесав влажные волосы, я насухо вытерлась полотенцем и, натянув сорочку, вышла из ванной. Вздрогнула, услышав, как в сумке завибрировал телефон. Минута. Две. Три. Он все еще продолжал звонить, а я так и не взглянула на имя входящего абонента.
Может, я уже сплю! Или готовлюсь к лекции…
Долгий требовательный звонок в дверь заставил каждую клеточку тела содрогнуться, однако я все еще стояла, как вкопанная, не решаясь посмотреть в глазок. А потом…
– КАТЯ-Я! КАТЯ-Я-Я! ОН БЬЕТ МЕНЯ! ПОМОГИ-И! – надрывный голос соседского мальчишки вывел из ступора.
Я понеслась к двери, ужаснувшись от открывшейся картины… Измайлов удерживал соседского пацаненка, с такой силой сдавив ему горло, что бедолага хрипел нечто нечленораздельное.
Совсем сдурел!
– Ты что творишь?! – прямо босиком вылетела на лестничную площадку, кидаясь на хулигана с кулаками.
Вдруг он резко ослабил хватку и, подмигнув Виталику, оттеснил меня к стене, как ни в чем не бывало переступив порог квартиры.
ТВОЮ МЫШЬ!
– Катюш, извини… – конопатый мальчишка скосил глазки, покрутив перед моим носом пятитысячной купюрой. – Мать лишила карманных денег, а он так настаивал…
– Ну знаешь, Измайлов! – не обращая внимания на мелкого предателя, я зашла следом за хулиганом в квартиру, испытывая непреодолимое желание поточить коготки о его самодовольную физиономию.
Только пикнуть не успела, как тяжелые ладони опустились на мою талию, вероломно зажав меня между его горячей грудью и прохладной поверхностью двери.
– Я так соскучился, Катя. Поцелуешь меня?
От неожиданности из легких выбило весь кислород. Я выпала из реальности, словно меня оглушили.
– Алик, что ты творишь?!
Измайлов придавил меня, прижимая нижнюю часть моего тела к своей, при этом он так нежно пересчитывал пальцами позвонки на моей спине, будто я маленькая хрупкая девочка и без его опоры сломаюсь.
Я закусила губу, почувствовав, как уже твердый член упирается мне в живот, а он лишь хрипло посмеивался, наблюдая за мной из-под длинных угольных ресниц.
– Катя… – его дыхание щекотало висок. – Просто помолчи. Я не сделаю ничего плохого.
Мы так и стояли некоторое время, прижавшись друг к другу. Горячий, как печка, будто у него жар, и такой твердый – казалось, каждая мышца в теле парня окаменела.
– Зачем ты его избил? – еле слышно.
– Не понимаю, о чем ты. – Алик уткнулся губами мне в висок.
– Я все знаю. Ты жестоко его избил… – всхлипнула.
– За кого ты меня принимаешь, Катюша?! – все так же тихо, с напускной обидой.
– За человека, подкупившего соседского ребенка, чтобы вломиться ко мне в дом! – уперлась кулаками в его каменную грудь.
– Да по этому ребенку МХАТ плачет! – Алик переплел мои пальцы со своими, с силой прижав их к двери.
Он чуть отстранился, посмотрев мне в глаза.
– Дурак! – пробормотала, севшим голосом.
– Поцелуешь меня? – продолжая сверлить обжигающим взглядом.
– Ты же иначе не уйдешь? – устало.
Он улыбнулся, пропуская несколько моих влажных прядей между пальцев. На некоторое время я перестала дышать, теряясь в его бездонных черных глазах.
– Не уйду.
– Алик, нам надо поговорить…
– Нет, Катюша. Я не хочу с тобой разговаривать, – зажал мой большой палец в ладони, принимаясь неспешно его покручивать. – Ты и так меня побаиваешься, – хрипло рассмеялся, глядя на то, как подрагивает мой кулачок, упертый ему в грудь. Меня действительно трясло, и хотелось бы верить, что причиной тому лишь страх… – И если я начну описывать свои грязные фантазии, еще чего доброго грохнешься в обморок. А мне бы этого не хотелось, – рвано выдохнул, оттягивая еще одну мою прядь. – Я прошу лишь о поцелуе.
– И ты правда поедешь домой?! – я затаила дыхание.
Он медленно кивнул, склоняя голову так низко, что наши лбы соприкоснулись. Я встала на мысочки, положив ладони ему на грудь, и почти невесомо коснулась теплых губ, ощутив, как мышцы Алика напряглись. У меня начало бешено покалывать кожу. Ног я своих уже давно не чувствовала…
Рот Алика приоткрылся, и он взглянул на меня так, будто только сейчас разглядел. Что-то в его взгляде изменилось…
А в следующую секунду я поцеловала его по-настоящему: наши языки соприкоснулись. Лишь на мгновение. Почти робко. И у меня земля ушла из-под ног. Мышцы внизу живота свело болезненной судорогой. В груди запекло.
Я решительно отстранилась, ужаснувшись собственным ощущениям. Этого не может быть!
Ахнула, когда Алик вновь грубо притянул меня к себе и, не дав опомниться, требовательно прижался губами к моим губам. Он пососал мой язык, агрессивно и дразняще углубляя поцелуй. И я вновь испугалась. Только отнюдь не Измайлова, а того горячего липкого сгустка, зародившегося внизу живота, и с каждой секундой растекавшегося по всему телу… Господи.
Сейчас меня больше всего беспокоил вопрос: как я вообще жила без таких поцелуев?!
Я облизала его нижнюю губу, и Алик приглушенно застонал, приподнимая меня за бедра, так что мне ничего другого не оставалось, кроме как обвить ноги вокруг его талии. Он вжался в меня своим раскаленным пахом, припечатав спиной к двери.
– Катя… – поймал мою нижнюю губу зубами, слегка прикусив. – Ты такая сладкая, девочка. Я никак не могу насытиться и перестать тебя целовать.
– Алик, ты обещал… – прошептала, сильнее вдавливаясь в его промежность.
Казалось, между нашими телами не осталось ни миллиметра.
– Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? – от похоти, пропитавшей его вопрос, голова шла кругом.
Нет. Или да?! Или…
Я запуталась… Еще пару минут назад всеми фибрами души его ненавидела, мечтая расцарапать лицо, а теперь плавилась, как сливочное масло на сладкой булочке. Как такое возможно?! Я покачивалась в его объятиях, тяжело дыша, все еще не найдя в себе силы ответить честно: чего же хочу?
– Хорошо. – Сжал мои ягодицы, мягко целуя шею. – Я дам тебе небольшую фору… – пробрался под ткань сорочки, замерев у кромки нижнего белья. – Катюша… – с такой многообещающей хрипотцой, что я судорожно сглотнула. – Сейчас я уйду. Да, бл*ть, я уйду, и дам тебе время свыкнуться с мыслью, что это всего лишь прелюдия… Понимаешь?
