Не живой.
Ками говорила, что после нашего развода Антон долгое время был в Вене. Может быть, он вернулся совсем недавно и купил этот дом всего пару месяцев назад? Тогда это все объяснило бы.
— Как к моему появлению здесь отнесется твоя будущая жена? — я срываюсь, когда Антон в очередной раз бросает на меня какой-то непонятный многозначительный взгляд.
— А ты долго терпела, Даш, — хмыкает, принимаясь собирать кроватку. — Вероника здесь не появляется. Все остальное тебя не должно напрягать.
— Кем ты меня считаешь? — расстегиваю сумку и принимаюсь расставлять ее содержимое на подоконнике.
— В каком смысле?
— Какой у меня статус сейчас? Ты ничего не объясняешь, решаешь все за меня. В один момент ты везешь меня в больницу, а в другой запугиваешь. Это такая изощренная месть, Антон?
Бывший муж усмехается и встает с пола, отложив электрическую отвертку. Спиной я врезаюсь в стену, когда он начинает надвигаться на меня. У меня в руках банка со смесью, и в случае чего я воспользуюсь ей в качестве средства самообороны.
— Для того чтобы мстить, к человеку нужно что-то испытывать. Ненависть, презрение. Я выжег все это, и теперь мне просто все равно. Есть ты или нет, меня не волнует. Если бы не Есения…
Антон замолкает, а я, кажется, не могу дышать. Его слова ударяют в самое сердце.
Это очень больно, слышать такое от человека, который был когда-то для тебя центром всего.
— У тебя есть своя жизнь, в которой нам с Есей нет места. Ты представляешь, что такое ребенок? Его нельзя выключить, когда ты слишком занят. Дети болеют, плачут без повода, могут портить вещи. Женщина в опеке правильно тебе сказала, нельзя просто взять и поиграть в отца, а потом спокойно отказаться от этого статуса.
— Я знаю о детях больше, чем ты думаешь, Даша.
Ну конечно… Конечно он знает, у Антона ведь у самого…
Он просто от меня не хотел детей. А кто бы захотел на его месте ребенка от девочки с сомнительными генами? Да и фигура могла испортиться беременностью, как бы он меня тогда в свет выводил?
Рядом с такими мужчинами, как Антон, не место простушкам с поплывшими бедрами и растяжками на груди.
— Очень за тебя рада, — выплевываю ему в лицо, выставляю полупустую банку между нами, лишив Антона возможности зажать меня в ловушке.
— Я не собираюсь играть в воскресного папашу со своей дочерью, ровно как и у меня нет в планах выставить вас с Есенией отсюда в будущем. Здесь гораздо чище воздух, нет такого шума, как в городе, и намного больше пространства. Ей должно понравиться.
Собираюсь снова расспросить Антона о планах на ближайшее будущее, но он мягко прижимает палец к моим губам.
— У нас есть дела поважнее.
С тем, чтобы обставить комнату, мы справляемся быстро. Получается вполне себе неплохо, хоть и многое еще предстоит докупить для уюта. Антон приносит откуда-то стеллаж, и я сразу заполняю полки вещами, освобождая постепенно подоконник.
— Закажи все остальное в интернете, — он кладет пластиковую карту на одну из полочек. — На свой вкус.
— Постараюсь оформить доставку на ближайшее время.
— Почему смесь? — вдруг задает вопрос Антон.
Я машинально смотрю на банку с нарисованным слоником.
Молоко у меня пропало практически сразу. В роддоме сказали, что это из-за стресса и что случается гораздо чаще, чем я думала.
Сложно оставаться спокойной, когда ты не уверена в собственной состоятельности и стабильности завтрашнего дня. Мне все время казалось, что я не смогу обеспечить Есе достойную жизнь.
— Проблемы с гормональным фоном, — отвечаю Антону. — Так бывает.
Я выхожу из комнаты, делая вид, что мне срочно понадобилось в ванную.
На этот раз замок на двери оказывается провернут, на всякий случай я еще и давлю на ручку, чтобы точно убедиться — закрыто.
Не могу так долго находиться с Антоном наедине. Мысли о прошлом затягивают в свои сети, и я тону в это болоте, надеясь лишь на то, что у меня останется возможность дышать.
Отражение в зеркале совсем не радует. Под вечер на лице вылезли все недостатки, от которых, как я думала утром, удалось избавиться.
— Даш, ты там в порядке? — после где-то пятнадцати минут спрашивает Антон, предварительно постучав костяшками в дверь.
— Не волнуйся, не утопилась, — отвечаю, перекрыв тоненькую струйку воды, под которой все это время держала пальцы, чтобы потом прикладывать их к вискам.
— Не шути так. Я тут прочитал, что у женщин после рождения ребенка может быть депрессия.
— Меня, к счастью, эта проблема обошла стороной.
— Так и будем через дверь общаться? — подначивает меня Антон.
Сидеть здесь долго я все равно не смог, так что уже через секунду перед моими глазами появляется его лицо.
— Собираешься контролировать каждый мой шаг в этом доме? — смотрю на него с вызовом.
Откуда-то берутся силы противостоять ему. Это как с батарейками. Сейчас на очередную перепалку я опять все потрачу, и уже скоро снова окажусь в своем «болоте».
Антон хмурится, бегло осматривая меня. Тут же хочется прикрыться, а еще лучше захлопнуть дверь прямо у него перед носом и просидеть в ванной все оставшееся время.
— Не хочешь прилечь?
— Мне не нужна твоя искусственная забота, Антон. Перестань все это делать. Я предлагаю тебе просто быть соседями, которые вынуждены существовать на одной территории. И я еще хотела спросить… — делаю заминку, заметив, как потяжелел взгляд бывшего мужа.
— Я жду.
— Ты не живешь здесь? Дом выглядит слишком пустым.
— Он куплен относительно недавно. На неделе я живу в квартире, сюда приезжаю иногда по выходным, когда появляется желание отдохнуть от всего, — откровенничает со мной Антон.
— Мы могли бы с Есей тоже жить в квартире…
— Даш, — он качает головой. — Я уже все сказал по этому поводу. Ребенку здесь будет явно лучше. Да и коляску таскать не надо по этажам. Как ты вообще справлялась с этим?
На короткий миг в разговоре проскальзывает нормальность. Но уже со следующим поворотом она испаряется.
— Всего этого можно было избежать.
— Пропусти, — сворачиваю разговор. — Мне нужно выпить таблетки, я и так уже пропустила один прием.
Антон отходит в сторону, и я проскальзываю мимо, беря курс на первый этаж. Там, кажется, остался мой чемодан.
— Куда ты? — сзади раздается вопрос насмешливым тоном.
— За своими вещами.
— Я уже поднял их наверх. Твоя комната напротив моей спальни.
Это что, очередное издевательство? Неужели мне нельзя было занять спальню где-нибудь в конце коридора, чтобы избежать любой возможности пересечься ночью?
