— Как они узнали, что ты там?
— Они всегда чувствуют, — Джейсона передернуло. — Я уж думал, что живым не уйти.
— И что ты сделал?
— Я перестал шарить в траве… Вспомнил, что мой кристалл нагревается. И решил поискать его таким образом. И нашел. Только этот, другой. А потом и свой. Они оба откликнулись на мой зов. Вот так и получилось: только что у меня не было ни одного, а потом вдруг сразу два! — Джейсон передал Тренту лиловый камень.
Мальчик взял его осторожно. Кристалл не был ни огранен, ни отполирован, но походил на соцветие крохотных розовых брильянтов.
— Он, наверное, драгоценный. Некоторым камням цены нет. Вдруг это брильянт? — Но Трент не почувствовал никакого тепла. Разочарованный, он отдал камень обратно Джейсону. — Ты уже получше выглядишь. Согрелся?
— Ага, — Джейсон подбросил новый камень в руке. — Я тебя едва чувствовал. Думаю, если бы не этот второй камень, мне бы не удалось вернуться.
— Правда?
Джейсон кивнул.
— Как жалко-то…
Джейсон рассмеялся:
— Хватит издеваться!
Трент усмехнулся в ответ:
— Эй, парень! Ты же вернулся! Грех жаловаться!
— Это точно. Надо будет показать камень Гэйвену, посмотрим, что он скажет. Может быть, у меня связь с этим кристаллом.
— Так в чем проблема?
Джейсон мрачно посмотрел на него:
— Этот камень явился из Крайних Земель, где рыщут волкойоты. Я понятия не имею, какая сила в нем заключена… Чьим он был раньше. Подумай, Трент. Это может принести нам большие неприятности.
В комнате воцарилась тишина. Но скоро Трент ее нарушил:
— Не думаю, — сказал он, прочистив горло, — что что-то, связанное с тобой, может нести в себе зло. Бывают такие люди, знаешь… И ты один из них. Ты не можешь даже соврать, чтобы защитить себя.
Он почувствовал себя неловко и замолчал, но тут же встрепенулся:
— А вот Бэйли прихлопнет нас обоих, если пропустим вечеринку!
У Джейсона отвисла челюсть.
— Прощальный вечер! Я и забыл совсем. Мне надо быстро переодеться и найти Бульдозера, чтобы он нас отвез. — Мальчик, как из кокона, выпутался из одеял, и они вместе скатились вниз по лестнице.
В Сан-Франциско было туманно и холодно, ледяной ветер гулял по заливу, где располагался аэропорт — достаточно далеко от города. Встречать их приехали дядя и его семья, до города они добирались на его фургоне, переполненном лопочущими на смеси английского и китайского дядиными детьми. Тинг сидела, со всех сторон зажатая малышами, и пыталась улыбаться. Мама, кажется, немного повеселела, когда увиделась с братом и почувствовала его заботу. Это вовсе не походило на похороны, чего очень боялась Тинг. Бабушка, возможно, серьезно, смертельно больна… но никто не допускал и мысли, что им придется скоро с ней расстаться. Это вселяло в девочку надежду.
Когда фургон, наконец, въехал в предместье города, веселье в машине все-таки немного поутихло, только мама и дядя на передних сиденьях продолжали разговаривать. Но так тихо, что никто не мог разобрать, о чем. А когда машина приблизилась к бабушкиному дому, невозможно было не догадаться, что они на месте. Улицы заполнили люди с азиатскими лицами, витрины магазинов украшали китайские иероглифы, повсюду красовались витиеватые надписи — как на дверях банков, так и маленьких кафе. Когда они проезжали мимо одного такого, девочка почувствовала изысканные ароматы приправ… Чеснок, имбирь и еще какие-то неизвестные ей специи. Чтобы припомнить все до единой, ей пришлось восстановить в памяти уроки Огненной Анны — рыжеволосой поварихи и превосходного знатока трав. Теперь она безошибочно распознавала ароматы, струящиеся из окон кухонь и ресторанов.
На улице она видела много людей в национальных костюмах — стеганых куртках и широких штанах, но здесь это вовсе не казалось нелепым или старомодным. И вот, наконец, они обогнули поворот и подъехали к дому. Когда Тинг вылезла из фургона, она на миг задрала голову и полюбовалась на бронзового дракона, разлегшегося на краю крыши. Шею его обвивали ярко-оранжевые, как спелая хурма, хризантемы.
Дядя остановился рядом с ней. В руках он держал несколько сумок.
— Это я покрасил хризантемы ко дню ее рождения, — сказал он, — покрыл глазурью. Нравится?
Тинг просияла:
— Очень!
Дядя кивнул:
— И ей тоже. Проходи. Нас, наверное, ждет обед.
Они вошли в дом. А скорее не вошли, а наводнили — если считать всех малышей, ее двоюродных братьев и сестричек. В маленькой гостиной их встретила бабушка в национальном китайском платье, красном, расшитом белыми цветами. Она выглядела в нем очень маленькой, бледной и уставшей. Когда-то черные волосы теперь стали совсем серебряными. Тинг никогда не помнила бабушку седой. Но, увы, это было так.
Но, когда старушка раскрыла для них свои объятия, на лице ее отразилась радость.
Обед действительно был уже готов и дожидался их. На большом круглом кухонном столе стояли плошки с двумя видами риса, запеченной уткой, любимым блюдом Будды — квадратиками сыра тофу под овощным соусом, два блюда с зеленой фасолью, и одно большое — с курицей в имбирном и чесночном соусе. Тинг тут же почувствовала голод и поспешила к столу. Бабушка улыбнулась. Она села рядом с внучкой и обняла ее за плечи.
— Я так рада, что вы приехали помочь мне.
Больше они почти не говорили, потому что все взялись за палочки и принялись расправляться с обедом.
Тинг заметила, что бабушка почти ничего не ест, кроме бульона с яйцом. Выпила она и чаю из прекрасной фарфоровой чашки. Девочка встретилась взглядом с матерью и поняла, что та тоже это заметила. Она покачала головой. Сейчас еще не время. Впереди у них много времени.
После обеда дядя Хэн увел с собой свое огромное семейство, и они наконец остались одни. Тинг помогла маме убрать со стола и помыть посуду. Затем они убрались в кухне. Бабушка сидела молча, губы ее скривились, будто бы от боли или сильной усталости. Они работали тихо, стараясь ее не беспокоить, а потом Чио заварила чайник ароматного жасминового чая, и женщины снова сели вместе за стол.
Она взяла бабушку за руку, а Тинг разлила чай по чашкам.
— Я рада, что ты приехала, — сказала старушка, но голос у нее был очень слабый и утомленный.
— Это я рада, что ты разрешила нам приехать, — Чио поцеловала мать в лоб. — Посмотрим, что можно сделать.
— У меня хороший дом и достаточно средств.
Тинг тихо присела.
— Мне очень жаль, — глаза бабушки обратились к ней, — что тебе пришлось расстаться со школой и друзьями.
— Я счастлива быть здесь, с тобой. Я и здесь могу ходить в школу… И я… я буду помогать тебе.
— И все-таки… — бабушка глазами пригласила Чис сесть. Она взяла чашку. — Тинг, я впервые вижу тебя с прошлого лета, но я знаю, что ты изменилась. Ты ступила на новый путь.
