Прогулка по торговому центру подарила удовольствия ровно столько, сколько и огорчения. Поймав отражение в одном из зеркал, меня охватил жгучий стыд за саму себя. Разве так должна выглядеть девушка? Охотник прав, меня можно принять за паренька, даже мальчишку. Я старалась не реагировать на пренебрежительные, слишком внимательные взгляды продавцов, споро просматривала товары, выбирая самое необходимое: пару комплектов нижнего белья, теплые колготки, водолазку, что была мне по размеру, пижаму и минимум косметики.
По возвращению, уже смело вошла в комнату Ивара:
— Вот, — оставила оставшиеся деньги на письменном столе.
— А я подумал, ты все же сбежала, — прижавшись спиной к стене мужчина пил чай, внимательно всматриваясь в экран ноутбука.
— Зачем вы так говорите? Я не напрашивалась к вам жить, вы сами пригласили, — мужчина поднял уставший взгляд, не перебивал, слушал. — Как бы не хотелось бы вам избавиться от меня, идти мне больше некуда.
Ивар не стал насмехаться, как делал это обычно, спросил:
— Ты все купила?
— Да.
— Хорошо, отдохни, — отвернулся к экрану. Наверное, на языке охотника это что-то сравни извинениям.
Вечером охотник спал, укрывшись до самого подбородка. Я задержалась в нерешительности прислушиваясь к тяжелому, частому дыханию.
— М-м-м, — стон вынудил меня зайти.
Свет из окна падал на мужское лицо мертвецки бледной тенью.
Прошла к кровати и тихо позвала:
— Эй. Вам плохо?
Мужчина рвано выдохнул, но не ответил.
— Ивар, — коснулась обжигающе горячего лба.
Охотник отреагировал моментально, перехватив мою кисть, заломил ее до боли, распахнул воспаленные глаза и, сфокусировав взгляд, разжал пальцы:
— Мне было хорошо, пока ты не разбудила.
— У вас сильный жар. Я могу сбегать в аптеку, купить жаропонижающее и антибиотик.
— Какая же ты настырная, — растер лицо ладонью.
— Я осмотрю рану?
— Осмотри, — откинул одеяло.
— Я быстро, нужно сходить за аптечкой, — сдавленно кашлянула, выбегая из спальни. Вернулась, включила свет и присела на край кровати, выкладывая содержимое аптечки на табурет.
— Не хмурься, Софья Алексеевна, такое ощущение, что ты собралась делать мне полосную операцию без наркоза, — вместо прежней грубости в голосе проявлялась усталость с болезненной хрипотцой, и это до чертиков пугало.
Пропускаю реплику мимо ушей. Аккуратно подцепляю край пластыря, тяну:
— Потерпите.
— Ты решила меня убить, не прибегая к скальпелю? Сними одним резким движением.
— Нельзя же так, — приоткрыла край повязки. Тяжелый запах медикаментов, крови и чего-то сладковатого подкатил тошнотой к горлу. Освободив рану с трех сторон, сдернула пластырь. Я ожидала увидеть рваную рану или, хуже того, вырванный кусок плоти, но передо мной две рассеченные полосы сантиметров пятнадцати. Достаточно глубокие, чтобы не дать ране закрыться, с воспаленной кожей вокруг. Неестественно алой и пульсирующей.
— Если не передумала, помоги вскрыть. Яд продолжает собираться и не дает зарастать ране, — пояснил Ивар. — Я сам пытался, но как видишь, одной рукой трудно очистить полностью. Или лучше очисть и прижги чем-то раскаленным.
Я вздрагиваю и активно раскачиваю головой:
— Вы с ума сошли?! Я не буду этого делать!
— Пугливый клопенок, — бормочет невнятно, — я бы и сам не дался.
— Да как вы можете шутить? Особенно сейчас.
Ивар хмыкнул и приподнялся на локте:
— М-да, — выдохнул обреченно. — Неси нож и какую-нибудь неглубокую емкость. И прихвати алкоголь, в холодильнике должен быть, — указания прилетают в спину.
Возвращаюсь со словами:
— Пейте, — и протягиваю бутылку водки.
— Ты фильмов что ли пересмотрела? Алкоголь для ножа.
Мужчина чуть переваливается на бок, чтобы жидкость из раны могла стекать в низкую эмалированную посудину:
— Вот тут, видишь? — указывает пальцем на продолговатый волдырь, покрытый алой пленкой. — Аккуратно поддень лезвием.
Перед глазами плывет, во рту собирается слюна, заставляя постоянно шумно сглатывать:
— Я переоценила свои возможности, — признаюсь честно.
— Рвалась мне помочь, а когда разрешил, струсила, Софья Алексеевна? — Ивар закрыл глаза и откинулся на подушку. — Давай, сделай мне больно. Ты же этого хочешь, клопенок?
— Хочу, — отвечаю грубо.
Молча вскрываю бутылку и трясущимися руками поливаю водкой лезвие ножа. Аккуратно фиксирую пальцами рану, мужчина кривится, набирает в легкие воздух.
Нужно сделать прокол, — уговариваю себя. Один прокол, — подношу острие и с выдохом чуть надавливаю на ручку. Белесо-желтая жидкость с кровавыми прожилками густым потоком стекает по боку, наполняя комнату невыносимой вонью.
— Второй вскрывай и хорошенько надави, — мужчина спокоен, а мне же хочется метаться по комнате, схватившись за голову. — Если к утру мне станет хуже, тебе придется сходить к ведьме. В верхнем ящике стола бумажка с адресом и деньги. Скажешь госпоже Миле, что от меня, объяснишь ситуацию, она должна помочь.
— А если не поможет? — уверенней повторяю действия с ножом.
— Мне было приятно познакомиться, клопенок. Не обессудь, но суп ты варишь отвратный.
Я не даю договорить, надавливаю с силой на раны:
— Вы так просто не отделаетесь, — меня разбирает жгучая злость. — Я сварю вам еще и заставлю съесть в благодарность, — шепчу под сдавленные мужские стоны.
***
Сбилась со счета в который раз я прокралась в спальню охотника и, склонившись, прислушалась к его сбивчивому дыханию.
— Ты меня доведешь до инфаркта, — хрипло прошептал мужчина. — Спи.
— Угу, — соглашаюсь и возвращаюсь к себе в спальню.
Но сон обходит меня стороной и через час, и через два, даже с предрассветными сумерками я не смогла закрыть глаза и расслабиться. Прислушивалась к каждому скрипу кровати и выдоху. Вновь вернулась в спальню к Ивару, не вошла, вытянувшись в струнку на пороге, пыталась уловить на болезненном лице положительные изменения. Губы все так же бледны, под глазами залегли тени, я могу поклясться, что еще вечером их не было…
Да сколько можно тянуть? — ругаю себя. Что я жду? К ведьме нужно было идти еще вечером. Открываю ящик стола: выходит со скрипом, но впервые Ивар не реагирует на происходящее рядом.
Поверхностное, редкое дыхание, обескровленное лицо, покрытое испариной, подгоняет меня одеться и торопливо бежать вдоль погруженных в полумрак улиц. Я знала эту часть города, мы с семьей несколько раз в год приезжали к маминой подруге в гости, сейчас не смогла бы с точностью указать, где она жила, но это не мешало ориентироваться. Современные высотные здания сменились трехэтажками прошлого века, переведя дыхание, я присмотрелась к номеру дома и поспешила вниз по улице. Пятнадцатый, тринадцатый, — изучала информирующие таблички. Наверное тут, — остановилась напротив арки, ведущей во двор. Редкие машины проезжали по улице. Сколько сейчас времени, есть хотя бы семь? Но у меня нет ни часов, ни телефона, да и мое дело не терпит отлагательств. От мысли, что не успею вернуться вовремя, охватывает паника, придающая сил и решимости.
