Альберт не хотел спешить. Не так он любил утолять свою жажду. Но страшная рана в бедре требовала крови. Он знал, что не регенерирует и что теперь вся сила и почти вся полученная кровь будут утекать через нее.
Элла почти не шевелилась — она была под плотным коконом гипноза Высшего. Не торопясь и не суетясь, Альберт бережно отодвинул рассыпавшиеся волосы с шеи и вонзил в белую кожу клыки. Слегка застонал — смесь боли, вожделения и вампирской жажды затмила разум.
Ромен лишь махнул рукой, когда он оторвался от нежного горла:
— Оставь ее.
— Добить?
— Нет, — резко ответил Ромен. — Не стоит.
— А как насчет того, что нельзя оставлять врага живым? — огрызнулся Альберт.
— А где тут враг?
Альберт не выдержал и зарычал уже в голос:
— Да на чьей же ты стороне, вурдалачья прямая кишка?!
— На своей, Алик, на своей. Пора признать, что твой план уже не сыграл и пока все останется как есть. Твоя революция откладывается, потому что лидер не созрел. Сейчас мне нужна Вера, Алик. Вера, а не убийство сестры ее невольного или вольного защитника. Смерть этой женщины не сделает мне хорошо.
— Она меня ранила, — буркнул Альберт.
— Позор твоей вампирской реакции, — ответил Высший. — А она храбрая и ловкая для человеческой женщины. Уже за это она достойна жить. Ты сыт и смерть тебе не грозит, так что подтяни штаны и идем.
— Она сообщит брату!
— Она без сознания. Придет в себя, а мы уже едем. Даже если и сообщит — они просто не успеют уйти далеко.
Ромен двумя пальцами брезгливо подцепил край ветровки Альберта и вытер кинжал. На светло-серой ткани осталось мерзкое пятно. Затем вампиры покинули квартиру Эллы, оставив молодую женщину лежать на полу в прихожей. Смерть ей пока не грозила, хоть она и потеряла изрядно крови. Как очнется и встанет — разве что будет терзаться о том, как там ее братец, да шататься от слабости. А вот Альберту было противно, больно и злобно. Он все больше желал смерти своему напарнику.
Променять дело их жизни, поставить под угрозу лабораторию и заказник, и все ради какой-то девчонки! Пусть красивой и молодой, пусть дочери видного чиновника, но просто девчонки. Из-за этого Альберт был готов рычать и кусаться.
— Я отдам тебе ее брата, — поняв, о чем он думает, сказал Ромен. — Вот он мне мешает. Уверен, он даже с нею уже переспал, с моей девочкой.
— Это моя девочка, — безнадежно огрызнулся Альберт. — Я еще не уступил ее тебе.
— Хочешь поединок? — ухмыльнулся Высший, выводя машину из глухого темного двора.
Тут светило только два фонаря, и этого было маловато, они не охватывали всего пространства. От подъезда до подъезда в свете фар зыбко приплясывали тени скамеек, деревьев и кустов.
Поединок… В поединке против Высшего у Альберта не было ни шанса. Поэтому он мог только рычать дальше.
— Ты уже продал Веру в заказник, получил за нее двух девок, кровь с молоком, — продолжал Ромен, — она уже не твоя.
— Я сделал с нею то, что считал нужным, — проворчал Альберт. — У меня были на нее конкретные планы.
— Алик, ты дурак, — сказал Ромен кротко. — Но ты мне пока еще нужен, потому что мы уже потеряли двух помощников. Ты поможешь мне, когда придется драться с ее егерем, кто б он там ей не был — пахарем, трахарем или телохранителем. Мне не хочется, чтобы она связывала меня с его смертью. Когда я заберу Веру, ты разделаешься с парнем — и вот с ним делай что вздумается. Но не с его сестрой.
Это был словно удар по яйцам. Деметрий Санди не привлекал Альберта вовсе — убить его, и все, ни на что больше егерь не годился. Пить прокуренную мужскую кровь, когда есть Элла, пышнотелая светловолосая Элла, сладость крови которой все еще ощущалась на языке?!
И он решил, что ослушается Ромена и закончит с нею во что бы то ни стало. Отомстит за снисходительный тон Высшего, за его отвратительное обращение, глупые запреты и ограничения.
— Тарабейки, — протянул тем временем Ромен, глядя в планшет.
Голосовой навигатор посоветовал ехать по юго-восточной трассе номер 4-Ф.
ГЛАВА 23. Спроси, кто там
Телефонный звонок заставил Веру вздрогнуть. Старый пластиковый аппарат в углу комнаты пронзительно дребезжал и требовал внимания.
Почти одновременно позвонили и в дверь.
— Возьми трубку, — попросил Деметрий и пошел открывать.
— Кто это? — в ответ на краткое приветствие сказал хриплый и измученный женский голос.
— А вы кто?
— Ты та вампирская сучка? Скажи моему брату, пусть поживее валит из дома.
— Что?
— Позови лучше Дему, а?
Он уже и сам вошел в комнату — Вера видела, как стремительно тает на его лице улыбка.
— Кто? — спросил он, отбрасывая в сторону пакеты доставки.
— Кажется, Элла, — неуверенно ответила Вера.
— Дай, — выхватив трубку из ее рук, рявкнул Деметрий. — Почему ты не уехала, дура?! Какая работа? Какой мужик?! Ладно. Звони Вику, он тебе поможет. Что-нибудь еще? Плохо. А вот это ты правильно! Ладно, сама уходи. Горжусь тобой, Элка, но не будь дурой.
И, едва нажав на отбой, тут же набрал на стареньком смартфоне какой-то номер.
— Вик, загляни к Элке, — сказал без приветствия. — Мне плевать, Вик. Бери ее в охапку и увози. Развод и тумбочка между ног, я понял, только забери ее, и сритесь там потом сколько влезет. Благословляю!
Грохнул трубку на аппарат и зарычал:
— Дура, дуррра.
Вера уже поняла, что произошло и заметалась по комнате.
— Не мельтеши, Вер, — сказал Деметрий. — Мне надо собраться. Наши планы меняются. Твои друзья-вампиры высосали из Элки примерно литр крови вместе с остатками ума, и она думает, что они теперь знают, где я. Пришла в себя и теперь трезвонит, не знает, что делать. Как по-твоему, могла она…
— Если Высший спросит — утаить ответ невозможно, — сказала Вера в отчаянии.
У нее все так и заледенело внутри! Она знала, как это бывает: достаточно Высшему лишь коснуться человека, и все, воля подавлена. Гипноз вампиров и бешеная энергетика. Даже язык развязывать не требуется: все, что знает человек, узнает и Высший.
— Ничего, — пробормотал егерь, — сперва им придется объехать еще несколько адресов, три из них в Меренске. Немного времени, чтоб собраться, у нас есть. Но Элла! Прибил бы дуру! Сказано уезжать — надо валить так быстро, как только можешь. Почему вы, бабы, такие умные?
И Деметрий стиснул Веру в медвежьих объятиях.
— Почему? Говорят бежать — беги. Говорят сидеть тихо — сиди. Неужели нельзя просто делать, как сказали? А что у меня из-за нее все планы упырю под зад и черту под хвост, это ж никого не касается… Подставила меня и рада, дура. Как она сама-то там?
