- Я про осень, - серьезно и даже немного сурово сообщила баба Эля. – Где ты планируешь оказаться, когда тут всё снегом покроется.
- Как где? – удивленно переспросил Борис, представив Машу как минимум на позднем сроке беременности, а как максимум с младенцем на руках. – Здесь.
- Да? – недоверчиво хмыкнула старушка. – А вот Маняша по-другому думает. Будто уговор у вас был только про ребенка.
Застыв с молотком в руках и гвоздями в зубах, оборотень, сдвинув брови, посмотрел на не в меру деятельную пенсионерку, которая делала вид, что расправляет складки на своем стареньком платье.
- Она думает, что я растворюсь в закате, после того, как …? – недоверчиво уточнил Борис, выплюнув в руку гвозди.
- Почем мне знать, что у ней в голове? – вздохнула бабулька, пожав плечами. – Про тебя я тоже не знаю ничего. Ты будешь не первым мужиком, кто так делает.
С того разговора прошло несколько дней, в течение которых Борис вел активную переписку со своим домовладельцем, а заодно и с сельским председателем. Пока планов Марии и её бабуле оборотень не оглашал, ибо сам не знал, во что всё выльется. В данный момент он наслаждался субботой, отдаленной опушкой леса и лаской медведицы, которая наконец-то позволила ему приблизиться.
- Расскажи мне о своей семье, - мягко попросила она, легко касаясь его волос, пока он поглаживал женское бедро.
- Батя – военный, - со вздохом начал Борис, щурясь от яркого солнца. – Служит, где прикажут, и всё такое. Типичный солдат, не знающий слов любви.
Маша беззаботно рассмеялась, когда он спародировал голос актера из знаменитого советского фильма, скорчив дополнительно рожицу и подкрутив воображаемые усы.
- Меня воспитывала его вторая жена, - грустно добавил он, вспомнив маму, с которой он рос. – Я и не знал, что она мне не родная, до того, как впервые обратился. Отец думал, что мне не суждено стать полноценным медведем и особо не вмешивался в нашу жизнь. Обеспечивал, как мог, но в столице в то время жилось несладко.
- Жестоко, - осторожно произнесла Маша, печально вздохнув.
- Я мог так и остаться в неведении и, наверное, это даже лучше, - пожал плечами Борис. – Даже можно сказать – гуманно. Куда ужаснее понимать, что ты недотягиваешь до одного мира и не соответствуешь другому. Моя мама была полукровкой, и во время беременности все пошло не так, как должно было.
- Ну-ка поподробнее, - нахмурилась Маша, заерзав рядом с ним.
- Батя сказал, что все самки оборотней вынашивают плод быстрее человеческих, - начал рассказ Борис, стараясь в деталях вспомнить слова отца. – Преждевременные роды легко объясняет многоплодность и небольшой размер малышей. Я же высидел до последнего срока, и при родах пошли осложнения. Обычно это означает, что ребенок больше человек, чем зверь. Может поэтому папа не надеялся увидеть меня в шкуре.
- Может он переживал потерю твоей мамы? – грустно напомнила медведица.
- Думаю, тут всё наложилось одно на другое, - кивнул мужчина, подперев голову ладонью и разглядывая верхушки деревьев позади неё. – Я знаю, что семья деда прибыла в Москву во времена революции, там и осели, но родом они были откуда-то с Уральских гор.
- А бабуля наоборот – из Петербурга, - вдруг произнесла Маша, мягко хмыкнув. – Её батенька был дворянином, которого за длинный язык сослали с семьей в эти места. По приезду мужчина тонкой душевной организации повесился, не выдержав условий новой жизни, при этом оставив жену и маленькую дочь выживать в одиночестве.
- А как же она стала твоей бабушкой? – сощурившись от недоумения спросил Борис.
- Я плохо помню то время, - пожала плечами женщина, улегшись на спину и печально вздохнув, начала свой рассказ. – Мы с мамой жили в похожем селе, но почему-то вынуждены были бежать. Помню, что сидела на дереве и ждала, когда она вернется. Позже очень долго шли по лесу. Мама обернулась в шкуру и везла меня на спине. Было так тепло от её меха. Мы вышли к станции и ехали на поезде. А потом оказались здесь и напросились в дом к бабе Эле. Она пожалела нас и пустила переночевать, да так и оставила. Сказала, что мама – её погорелая племянница и сделала нам документы. Тогда было проще, везде был такой бардак.
- А у неё никого, кроме тебя, нет? – тихо спросил Борис, чувствуя, что Маше нелегко дается откровенность.
- Нет, - грустно покачала головой она. – Бабуле не повезло с мужем, когда-то давно она была беременна, но что-то случилось. Она не говорит об этом, но думаю, тут замешан её муж.
- А твои родители? – напомнил мужчина, решив перевести разговор на другую тему.
- Отца я никогда не знала, - пожала плечами Маша. – А мама жила с нами до тех пор, пока я не стала уверенно оборачиваться в лесу. Потом ушла и не вернулась.
- Так не бывает, - ровно возразил Борис, почувствовав эмоциональную преграду. – Но если не хочешь говорить – не настаиваю.
- Я никогда и ни с кем не говорила о таком, - глубоко и печально вздохнула медведица. – Наше существование ведь – подтверждение сказок и подходит для детских страшилок.
- Помню, как был в зоопарке и смотрел на грустных животных, - хмыкнул Борис. – Даже тогда их судьба казалась ужасной, а уж после того, как сам примерил шкуру – меня вообще возмущало существование таких заведений. Особенно злил цирк. Я чуть в зоозащитники не подался.
- И почему же не стал? – осторожно поинтересовалась Маша, взглянув на него.
- Меня призвали в армию, - поджав губы, признался Борис. – Бати не оказалось рядом, и меня отправили на Кавказ. В то время там шла война.
- Это, наверное, ужасно, - тихо произнесла она, коснувшись его лица, чтобы вывести из задумчивости.
Оборотень не любил вспоминать то время, но порой память, как коварная злыдня, подкидывала яркие детали юности в сапогах.
- Хорошего мало, но именно там я встретил своих братьев, - качнув головой, поведал Борис. – Мы крепко сдружились, и после дембеля парни приехали ко мне.
- Я никогда не спрашивала, чем ты занимаешься, - вдруг весело вспомнила Маша, заставив его улыбнуться.
- Кто-то был сильно занят, игнорируя меня, - хмыкнул оборотень, погладив её живот.
- Ты шьешь кошельки? – медленно уточнила женщина, прикоснувшись к его отросшей бороде.
