Стирка началась с постельного белья. Пока Дима топил печку и наливал воду в машинку и тазы, Маша собрала по дому простыни и наволочки, отнеся все в баню. Бабуля хлопотала в кухне, ибо в день стирки у неё был свой ритуал - она пекла хлеб. Маша помогла бабуле, замесив тесто. К обеду во дворе уже колыхались белоснежные занавеси и витал дивный аромат домашней выпечки. К тому моменту, как на кухню вышел заспанный Борис, все уже было готово.
- О-о-о-о! - вдохнув вкусные запахи простонал медведь. - Как пахнет.
- Хлебушек испекся, - кивнула бабуля. - Сейчас сдоба подойдет, и чаек будем пить.
Волки вышли спустя пару минут и грустно уселись на табуретки.
- Ой, спина моя, - пожаловался Яр, массируя свою поясницу.
- Молодой ты еще, на хребет жаловаться, - усмехнулась бабуля.
- У меня тоже спина болит, - буркнул Кир. - Ваш диван не самый из гостеприимных.
- На нем только сидеть хорошо, - с улыбкой произнесла Маша, вынимая из духовки противень с булочками. - А спать - нет.
Когда на пороге появился Дима, волки приуныли. Мужчина стоял в шортах и майке, недавно приобретенных на местном рынке, и хмуро глядел на братьев.
- Вода готова, ваши шмотки уже крутятся, - сообщил он. - И покормите псинку. Он там немного приуныл.
- Я кормил его часа четыре назад, - ответил Кир.
- Значит, уже пора опять, - вздохнул Дима и, согнав его со стула, присел сам.
- Едрит-Мадрид, еще же стирка, - сокрушенно вздохнул медведь, закатив глаза. - А я уж думал сегодня в лес пойти.
- Я твои вещи постирала, - сообщила Маша, обрадовав оборотня, словно ребенка мороженкой.
- Будет ли наглостью понадеяться, что и наши вещи волшебным образом уже висят на веревке? - с надеждой спросил Яр.
- К сожалению, магии не произошло, - поджав губы в сочувствии, ответила медведица. - Места на веревке не было. Сейчас постельное сниму и вам будет где сушиться. Дима и так две бечевки натянул дополнительно.
- Так что чай пейте и дуйте стирать, а потом за компы, - хохотнул старший волк.
- Совсем нас не жалеешь, - кисло отозвался Кир.
- А нечего было чужих собак воровать, - назидательно произнес Дима. - Скажите спасибо, что на вас не заявили в полицию. Куда вы будку с цепью дели?
- Назад вернули, - ответил Яр, пожав плечами. - Тамошняя баба хотела, чтобы мы еще забор чинили, но Борька нам запретил. Так что просто оставили будку и свалили.
Маша, вздохнув, тихо высказалась:
- Чуть позже, наверное, надо будет починить забор этой скандалистке. Не прямо сейчас, а как будет время. Если управятся без нас - хорошо, нет - почините, пожалуйста.
- Ты же сказала, что на порог не пустишь, - напомнил Дима.
- Погорячилась, - пожала плечами медведица. - Она взбесила меня, когда бабулю стала задевать.
- Эта транда на меня возбухала?! - возмутилась старушка. - Хрен ей, а не чинить забор!
- Ба... Хватит, - веско произнесла Маша, взглянув исподлобья на неё. - Она тут пострадавшая сторона. Я бы тоже орать стала, вломись кто-то к нам во двор.
- У нас отродясь таких проблем не было! - рявкнула бабулька.
После чая Борис засел за ноут, пока медведица готовилась для похода в лес. Дима опять кому-то звонил и устраивал допрос, требуя что-то сделать и сообщать ему, как идет процесс, пока Кир с Яром стирали свои вещи под руководством бабули.
- Огород тогда сегодня на Диме, - произнесла старушка, когда волк вышел подышать на улицу.
- А-а? - удивился назначенный на фермерское хозяйство.
- Маша с Борькой уходят, эти еще половины не осилили, так что только ты и остался, дорогой, - привела аргументы пенсионерка.
- Ладно, - вздохнул оборотень.
- Вот и отлично, - закивала старушка. - А я пойду к соседке схожу, а то что-то давно её не видать. Гляну, не померла ли.
Когда на землю опустилась ночная прохлада, в лесу, в отдалении от людей, на опушке бегали два медведя, игриво догоняя друг друга. Брачный сезон был в самом разгаре, и оборотни пользовались этим всласть.
***
Волк посмотрел на братьев за ноутами, проследив, чтобы они занялись работой. Стирка прошла удачно, и столичные брендовые шмотки развевались на одной веревке с деревенскими раритетами, которые им одолжила бабуля. Сама старушка ушла и еще не вернулась от соседки.
Тихо выбравшись на улицу и вдохнув ночной прохладный воздух, мужчина стал разминаться, крутя руками и поясницей. От долгой работы болела не только спина, но и все тело, хотя возможно дело было в другом. Несмотря на то, что вокруг ни души, Маша их предупреждала о любопытстве селян и их повышенном внимании к гостям. Осмотревшись по сторонам и принюхавшись, волк украдкой направился к сараю, где, глубоко вздохнув, попытался обернуться.
Если близнецы успешно практиковали выезды за город для пробежек в шкуре, то у Димы все было не так просто. Старая рана мешала ему трансформироваться быстро. Оборотни обычно проходили это в подростковом периоде, но Диме пришлось защищать себя и братьев слишком рано, и это наложило свой отпечаток. Его ломало и выворачивало от боли, пока кости меняли структуру и форму. Порой мужчина не мог выдержать эту агонию и обессилено терял сознание, оставаясь наполовину человеком, а на вторую - волком. Дима скрывал свои неудачи даже от самых близких. Особенно от них, ибо всегда оставался опорой для братьев и друга.
Слова, оброненные медведицей, о том, что если долго не оборачиваться, то переход становится болезненным - были дамокловым мечом для него. Дима подолгу сдерживал свой нрав и зверя внутри, а когда давал ему выход, то волк страдал от боли. И так по кругу. В моменты удачной трансформации радости не было предела и оборотень не спешил возвращаться в тело человека. А для регулярного обращения у него не было времени, да и желания вновь гореть в лихорадке - тоже.
В этот раз он опять затянул с переходом и боль пришла, охватив его с ног до головы. Словно вывариваясь в кипятке, сжигая внутренности. Кожа пылала огнем, а в голове взорвался вулкан, заставив зарычать от мучительной пытки. Шкура стала проявляться неравномерно, а кости будто сломали все разом. Лицо заболело, формируясь в волчью морду. Горло сжалось, не давая вдохнуть воздуха, и сквозь острые зубы Дима зарычал, с трудом всасывая кислород.
