«Староста», – припомнила Ярина.
– Сына я воспитаю сам, – отрезал купец.
– Это правильно, – согласился колдун, – вам бы уехать как можно скорее…
Договорить он не успел.
– Будет меня всякий кольгрим учить! – Ивар прижал к себе сына, укачивая с трепетной бережностью, и фыркнул. – Бороду сначала отрасти.
Слово Ярина не поняла, но звучало оно оскорбительно. Люди ахнули, тетка ухватилась за сердце. А колдун аж зубами скрипнул, но прежде, чем успел ответить, снова влез староста:
– Опомнись, милок, ты в уме ли! Неужель не видишь, кто перед тобой!
– Оставь, Перван, – дернул плечом колдун. – Горе у человека. От него и забыл, что не у себя на родине. Но это не отменяет необходимости убрать младенца из деревни поскорее и подальше. Хватит разговоров. Расходитесь.
С этими словами он развернулся, но шагнуть не удалось – в край плаща вцепился волк, удерживая. Ярина ошалело уставилась на Торопия, отдавшего вожаку приказ.
– Куды? – рявкнул домовой. – А ну всем стоять!
***
Физиономия колдуна исказилась: от каменного равнодушия не осталось и следа, он аж глаза от изумления выпучил, оглянувшись на домового. Ярину разобрал смех – строит из себя что-то, строит, а когда эмоции пробиваются, человек как человек. И лицо сразу приятней стало.
– Дед, ты сдурел? – От удивления у него даже голос прорезался. – Это что еще за выходки?
Селяне, только оттаявшие, вновь недовольно заворчали, подтягиваясь поближе, но Ярине было не до того. Она не понимала, что задумал домовой и беспокоилась, как бы зловредный мужик и правда его не зачаровал.
– А ты не спеши, – наставительно сказал Торопий, приосанившись. На колдуна он смотрел без страха. – Вот ты по справедливости давеча рассудил. Теперь тебе ответ держать. Кто моей хозяйке ущерб кон-пес-сировать будет, твоими людьми учиненный?
– Чего он хочет, господин? – Сквозь толпу к ним пробился староста, нервно терзая пальцами оберег. Запыхался, видно, далеко успел уйти.
– Убытки, говорю, возвертать надыть! – рявкнул домовой. – Мою хозяйку трое мужиков в лесу едва не обидели. Вы лошадь у ей забрали, кошель, пожитки. Где это видано, чтоб на невинного напраслину возводить? Она девка незлобивая, ежели я не напомню, вы ей на шею сядете и ножки свесите.
– Дедушка! – Ярина мучительно покраснела под дюжинами взглядов, а от иронической усмешки колдуна и вовсе захотелось сквозь землю провалиться.
– Что «дедушка»? – говорил домовой громко и нарочито сварливо. – Дедушка о твоем благополучии печётся, сама ж не напомнишь. Небось, позабыла, как они на тебя с ножом кидались да по лесу гоняли.
Череп, который она так и держала, вцепившись в дрын мертвой хваткой, важно кивнул. Мол, чего ты, девка, ерепенишься, за тебя ж радеем!
– Ты… – Староста багровел, разевая рот, как выброшенный из воды сом. – Ах, ты…
– Между прочим, он прав, – скучающим тоном протянул колдун, одним махом прекращая назревающий скандал. – Приказ был проезжающих задерживать. Задерживать, Перван! А не вешать.
– Так мы… это… – мужик смутился. Стащив головы шапку, он принялся мять ее быстрыми нервными движениями. И выглядел при этом таким несчастным, что Ярина его пожалела.
– Лошаденки-то уже нема.
Жалость тут же улетучилась. Бедная Марька, столько лет верой и правдой служила! Они ее к живодеру свели или сами съели?
– Во! Тем паче! – домовой погрозил ему пальцем.
– Ну, дед, говори, какой выкуп хочет твоя хозяйка. – Смотрел колдун на нее, внимательно и с улыбкой, словно находил в этом положении что-то смешное. У Ярины заалели не только щеки, но и уши. Стыд какой! Взрослая девка, а сама за себя постоять не может. Да что там, она сейчас ни слова выдавить не могла, наверняка всем на поляне это было заметно.
– Козу пусть отдадут молодую, чтоб доилась хорошо. Пару несушек…
– Ты, мужик, не того… – наконец нашелся староста, видно сообразив, если вовремя не встрять, выкуп за обиду в два раза больше лошади и худого кошеля станет. – Мож, тебе еще корову да пряников медовых в придачу? Что ты как нелюдь!
– Так я и есть нелюдь, дурья твоя башка! Знаю, село у тебя богатое. Вон, дармоед на постое почти год, – кивнул Торопий на скривившегося колдуна, – а сиротинушке ее кровные жилишься вернуть!
– Дедушка! – зашептала Ярина возмущенно. Домовой тут же прикинулся глухим, буравя глазами мужиков. Те растерянно застыли, не в силах поверить, что заступник, прозванный дармоедом, оставил их разбираться со склочной нечистью.
Жалко, сумку не вернут, хотя, если подумать, в ней ничего важного и не было. Денег немного, травяные сборы она и здесь пополнить сумеет… Бусы! Свадебный выкуп Тильмара за Нежку – длинные, с круглыми бусинами из бирюзы, голубыми, как полуденное небо. Она их не носила, некуда было, но тоскливыми зимними вечерами вертела в руках, представляя, что и у нее будет жизнь яркой, как эти бусы. Нужно только подождать.
Вот и домечталась. Куда ярче-то, вот-вот загоришься! Но подарка было жаль до слез, поэтому она подергала старосту за рукав и сказала, превозмогая робость:
– На дне сумки лежала нитка бус. Верните, пожалуйста.
Домовой возмущенно закашлялся, но не стал ничего говорить при всех. Ярина и сама понимала: не просить надо, а требовать, но никак не получалось.
Покосившись на господина, староста кивнул и направился в деревню вместе с разочарованными селянами, те предвкушали потеху, а вышла мелкая ссора, не скандал даже. Волков она отпустила сама. На полянке остался лишь колдун, привалившийся спиной к ближайшей березе и Ивар, со спокойствием древнего изваяния наблюдавший за ней.
– Спасибо тебе, женщина из леса, – отрывисто сказал он, выдавливая слова как через силу. – За сына. Что спасла. Что вернула.
Он протянул платок, но Ярина в ответ замахала руками. Куда ей такое сокровище? Продать? Рука не поднимется, Носить? Не сможет, не ее это. Она к нарядам, которые для неё домовой из сундука доставал, прикоснуться без благоговения не могла, в простых рубахах было привычнее.
– Нельзя, нельзя. Оставь. Ведь память. И не меня тебе благодарить надо, кикиморы его спасли, я принесла только.
Она думала, Ивар примет это как должное, но он неожиданно кивнул:
– Хорошо. Если укажешь на них, я поблагодарю.
Ярине еще не встречались люди, желающие по доброй воле сказать спасибо нечисти, потому она сперва растерялась. Но, оглянувшись на колдуна, который хоть уже сравнялся цветом лица с березовым стволом, однако упрямо оставался на месте, поманила купца в лес. Он пошел за ней без сомнений.
– Человек. – Бункушник выступил из-за деревьев неслышно, кикиморы выбрались следом. – Глупый. Зачем пришел?
– Поблагодарить, – ответил Ивар спокойно. На болотную нечисть он глядел без страха и отвращения, с интересом. – Может, я смогу чем помочь.
