— Лялька, ты где живёшь? — спросил у меня Боря.
— В квартире.
— Большая? Твоя?
— Хватит, — не успел остановить меня Илья.
— Моя, три комнаты.
— И машина есть?
— Да, — выдала я правду, и замолчала, потому что Илья сжал почти до боли мои пальцы.
— И вы будете говорить, что у вас любовь? — хмыкнул Боря. — Илья Ветров очень красивый, голос у него прекрасный, а ты со шрамами от ожогов по всему телу, тебе льстит что такой парень с тобой.
У Ильи глаза кровью налились. Не в буквальном смысле, это такой фразеологизм…
— Илья! Ты сейчас отсюда уйдёшь, — прошептала я, стараясь его дёрнуть хорошенько. А у Бори спросила, — Откуда ты про пожар знаешь?
— Я общался с Кристиной, это твоя подруга.
— Но вы не знакомы!
— Она спокойно приняла заявку в друзья и всё про тебя рассказала. Я не просил.
— Верю, — недовольно поморщилась я. Кристина вообще дебилка, что с неё взять.
— Не понимаю, почему люди так агрессивно реагируют на правду, — задумчиво произнёс Боря. — У Ильи Ветрова внешность и голос ему сирота с квартирой и машиной в Москве очень нужна. У вас просто взаимовыгодное сотрудничество, как у Кристины с её мужем.
— Всё сказал? — шикнул Илья, глядя на Борю исподлобья.
— Нет, — заявил Герц. — Я чувствую: гнев, печаль, радость, как и любой другой нормальный человек. И что значит «аспи»? Прямо как аспиды.
— Успокойся, Боря, он не болеет, — печально опустила глаза и отвернулась от Ильи.
— Лялька, но мы же не роботы, не пришельцы из космоса, у нас просто по-другому мозг работает.
— С Богданы сегодня снимут все диагнозы.
Вот на фиг он лез! Мне так стыдно за него! Мне так неуютно, что Ветер не понимал нас. Что он… Чужой!
— Потому что синдрома Аспергера в России как такового нет, — спокойно пояснил Боря. — Не считается болезнью и, если синдром не переходит в откровенный аутизм или шизофрению, его снимают в восемнадцать лет, ставят отметку в карточке. Но это не значит, что Богдана такая же, как ты.
— Всё в порядке, Мышонок, — Илья попытался меня обнять, я взбрыкнула, скинув его руку со своего плеча. — Я держу себя в руках.
— Хорошее качество, — кивнул Боря, — но я не понимаю, зачем делать это постоянно.
— Поговорить захотелось, — недовольно сказала я и решила вступить с ним в словесную перепалку, потому что Боря в отличие от того же Ильи, будет говорить только правду, а когда собеседник не увиливает, это настоящий праздник. — Если даже ты что-то чувствуешь, то должен признать, это — ограниченный спектр. И гнев в твоём случае, это доминирующая эмоция. Я знаю, ты агрессивный. Уверена, ты пришёл сюда, потому что в очередной раз подрался.
— Это так, — признался Боря и увёл от меня взгляд. — Да я могу Илье Ветрову показаться холодным. Просто семьёй праздновали событие, я не понимаю смысла в этом. И там случился конфликт. Все эти нелогичные межличностные конфликты, меня угнетают.
— На празднике нелогично бухали? — троллил Илья.
Но Боря не понимает троллинга, шуток и юмор в общем.
— Да, они употребляли спиртное, в таких ситуациях большинство людей проявляют реакцию, которая отличается от их повседневного поведения и типичного рационального мышления. И это трудно проанализировать. Сильные эмоции под влиянием спиртного обычно берут верх над логикой, и люди делают какое-то странное дерьмо, которое не приносит им пользы или фактически ухудшает ситуацию. Я не понимаю, зачем люди это делают, если это не имеет смысла?
Он уставился на нас, ожидая ответа, который ему бы подошёл. Я знала, что в этот момент он для Ильи именно инопланетянин.
— Кому ты навалял? — с интересом спросил Ветер.
— Двоюродному брату, — Боря без эмоций говорил это. — Он опять назвал меня Дауном. Я уже смирился, что низкий интеллект не позволяет ему запомнить мой диагноз, и согласен был на Аспи, но он упорно делал мне неприятно.
— Я тоже не люблю, когда путают диагнозы, — я отобрала руку у Ильи и скрестила на груди.
— … поэтому, я достаточно сильно его ударил. Это правильно. Он будет ассоциировать ошибку в моём диагнозе с болью и больше не станет говорить глупости в моём присутствии.
— Мля-я-я, — тихо рассмеялся Илья, закрыв глаза рукой.
— Насколько сильно ударил? — поморщилась я.
— Сломал ему руку и нос.
— Боря, люди, блин, расстраиваются, когда ты их бьёшь и говоришь им чистую правду! — возмутилась я.
— Лялька, тупая сила – эффективный сдерживающий фактор! Я реально не вижу здесь никаких проблем!
— Ты склонен чрезмерно рационализировать вещи, Боря. Ты не читаешь эмоции других людей, потому что скупо свои ощущаешь! И тем более не можешь предвидеть какой будет ответная реакция! Человеческие эмоции в алгоритм не построишь. Один ответит тебе агрессией на агрессию, другой попытается уладить конфликт.
— Лялька, зачем он обозвал меня не моим диагнозом, если знал, что это плохая идея? Он уже получал за это десять лет и четыре месяца назад.
— Пьяный потому что!
— Нет, потому что память его работает на десять лет и четыре месяца. Получив опять, он заткнулся на такой срок. Но вы не ответили на мои вопросы! Эмоции ужасно неэффективны и бесконечно сбивают людей с толку! В большинстве случаев эмоциональность – один сплошной недостаток.
— Но без них ты не ощутишь мир в полной мере. Так что ты — ущербен, — сказал Илья.
— Ты нам чужой. И я не ущербен, ущербен ты и тебе подобные. Моё мнение, что мы с Лялькой нормальные, правильные, а все остальные люди, заселившую эту землю считают нас больными, хотя больны именно вы! Я бы не хотел быть таким, как вы. Вы прибываете в полном хаосе эмоций и не способны их контролировать.
— А сам подрался, бесконтрольно, — выдохнула я.
— Я логически пояснил своё поведение. У меня только агрессия – сильная эмоция, и я с ней справляюсь, если она нелогична в данной ситуации. А окружающие меня люди тонут в океане глупых переживаний, в отсутствие планирования, рутине ненужных эмоций, которые портят их здоровье. А я для них неудобен.
— Ты мизантроп, — решил Илья.
— Ничего подобного!
— Но ты же лечишься, — ткнула Илью в бок, чтобы не выступал. — Ты к Евгению Романовичу?
— Нет, — Боря расслабился неожиданно и отзеркалил расслабленную позу Ильи. — К его дочери, Ирине Евгеньевне. Она моложе, с ней интересно беседовать на современные темы. И что моё лечение? Тебе помогли заучивания фразеологизмов?
— Конечно! Боря, я танцую и рисую. А вспомни, как я двигалась в свои десять лет?
— Как неуклюжая слепая медведица, — согласился Герц без издёвки.
