— Спасибо, — сухо поблагодарил я и побежал из студии звукозаписи.
Уставал я последнее время, а ведь это только начало. Мне двадцать, что из меня выйдет через десять лет? Во что превращусь?
Я далеко не хороший парень, у меня слишком тяжёлый характер. Жёсткости мне не занимать. С жалостью проблемы. В церковь ходил, там хоть как-то спасался, хотя Дамик намекал, что мне совсем чуть-чуть потренироваться бизнес вести и вот оно.
Хотел бы я этого? Скорее да, чем нет. Я не собирался носить драные джинсы, жрать лапшу быстрого приготовления и пешком до дома ходить. Нет! Я глотнул нищеты, ну её на хрен! Ни себе, ни Мышонку не желаю.
Но большие деньги – большие проблемы.
Так что старался не думать о будущей работе. Пока отучимся с Даночкой, пока освоимся в этом мире, там видно будет.
Букет положил на заднее сиденье. В багажнике места не было, там у меня вещи Кристинины. Приехала к нам красавица. Из Питера, но не одна. Нет, не с мужем, а с нянькой. Восхищался этим Колей, которому за сорок уже. Взял себе дебилку в жёны, платит женщине своего возраста, чтобы присматривала.
Это любовь, иначе не назвать.
Я не любил нашу тупорылую подружку. Не понимал, как Дана ей всё прощала, такую дичь несла редкостную, что я в наушниках с ней общался, то есть никак.
Хорошо после выставки сваливала со своей нянькой. Уже сумки ко мне закинули. Обедаем, столик уже заказан, потом везём их на вокзал и свободны. Облегчённо вздохну.
У меня в Питере свои есть.
Пока не отзвонились, пишут иногда. Месяц назад мы гостили у Егора, только в Москву приехали, как Тёма объявилась. Полина Потёмкина позвонила таким голосом, что я пытался помочь прямо по сотовой связи.
— Ветер, — кричала она. — Мне двести тонн нужно, хотя бы полтинник! Я остальное насобираю.
— Полина, — строго сказал тогда я. — Запомни! Берёшь в долг только у меня! Ни у кого больше, потом не расплатишься.
И она заплакала. В такие моменты я точно знал, у меня есть сердце. Любил не только Мышонка, но и своих друзей.
У Егора и Полины такая история вышла. Бр-р-р, наш пожар страшное дело, но там просто триллер какой-то. Пережили они много чего. Пока что вместе в Питере, в той самой квартире, но уже без деда. Пока Егор ездил по Москве, дед копыта откинул, видимо надорвался, выгоняя нас из квартиры.
Да, я бессердечный, чёрствый… Хотя нет, скорее грубый.
Тёма с Горынычем заняты. Что у них происходило, старались мне докладывать, но забывали иногда, потому что жизнь бьёт ключом.
Я надеялся, что всё устаканится, пропадут бешеные клиенты у Дамика, у друзей всё будет хорошо, Дана не будет мне трезвонить…
— «Ты обещал приехать!»
— «Пробки, Мышонок! Я так тебя люблю», — безбожно врал.
Стояла невыносимая жара, и Москва вообще этим летом опустела, ну, конечно для Москвы. Так что ни в какую пробку я не попал. Просто задержался на работе. И всё из-за этого малолетнего придурка, который сказал, что моя жена станет его.
Ни хрена себе заявы!
— «Выставка подходит к концу! Со мной были самые близкие, это Боря и Кристина»
— «Закончилась презентация, а вставка до девяти вечера работает и все выходные», — написал ей и откинул телефон.
Включил на полную катушку магнитолу и закричал лирическую песню про любовь. Из соседней машины на меня смотрели женщины.
Никакой свободы.
Я заткнулся и закрыл окно. Никуда я от своих комплексом не денусь. Да и не надо, хотел на всю жизнь с одной Даной. Так её любил, что скоро полгода, как вместе живём, а мне мало, я от неё с ума сходил. И не знал, куда свои эмоции выплеснуть.
Выставочный зал, возле которого на стоянке яблоку негде упасть, машины одна другой дороже. Собственно и выставка необычная, родители скинулись и организовали для своих деток. А чтобы не сильно плохо выглядеть, да и о детях заявить, пригласили к общему собранию пяток обычных талантливых художников. Мы за место не платили, нам Боря всё устроил. Ему надо перед папой отчитаться, что он сделал доброе дело.
Я уже с Даной поговорил и сказал, что не смогу понять особенных людей. Это не нужно, главное я её понимал. Она согласилась, так что Боря для меня кастрат и ушлёпок навсегда, стоял в зале в обществе охрененных девушек с мутной рожей и грузил их.
Герц в костюме, в парикмахерской ему хипперский причесон соорудили, виски побрили. Даже стал смахивать на нормального парня. Рядом с ним Даночка в розовом платье, напоминающим облако на заре, чистая, светлая моя девочка. И Кристинка с четвертым размером груди в обтягивающем платье по колено. На каблучках, видно, что непростые девочки, поэтому с придурком Герцем здоровались даже те, кто его не знал. И какие-то пацаны пристроились. Но там бдела нянька, тётушка в очках и стильном брючном костюме серого цвета. Похожа на какую-то учительницу, она таковой и была — два высших образование, опыт работы вот с такими Кристинами. Без присмотра нашу подружку оставлять нельзя, уже всем улыбалась, и делиться всеми секретами всех своих знакомых.
Злой я с работы, мне срочно нужно успокоительное. Губы мои мягкие, девочка моя стройная. Дана не сильно обижалась, распахнула глаза на букет. Я ей в руки цветы сунул и вцепился в её ротик горячим жадным поцелуем, наклонив в руках к полу.
И всё, расслабился сразу.
Хоть не расставайся с ней!
Поставил жену ровно, она мне улыбалась. Ворот моей рубашки поправила, прядь пальцами со лба скинула, прячась в букете роз.
— Ой, бусики! — обрадовалась Кристинка и потянула жемчуг на себя, смяла букет. Нить не поддалась, она силу применила.
— Крис! — возмутилась Дана. — У тебя кулон, нельзя бусы сверху. Не эстетично!
— Да? — удивилась девушка, глянула на свои титьки, которые вполне эротично торчали из декольте. Училка не разрешала это платье надевать, Дана настояла, потому что хотела с Кристиной сфотографироваться, а то, в чём Кристина ходила по велению мужа, было слишком уродливо. Зато целомудренно.
— Не понимаю, зачем целоваться, — естественно вставил слово Боря. — Так распространяются разнообразные штаммы вируса гриппа. А ещё инфекционный мононуклеоз, который вызывается вирусом Эпштейна-Барр и даже имеет второе название «болезнь поцелуев». А бактерии, вызывающие кариес? Микробов, поражающих десны и вызывающих пародонтоз в любом возрасте?
— Ветер, не злись, — хихикнула Дана.
Рядом захохотали незнакомые тинейджеры.
— Я уже привык, — усмехнулся я, глядел на Герца во все глаза. — У нас с Данной чистые отношения, и мы здоровы.
— Ты просто, Боренька не пробовал целоваться, это приятно! — сказала Кристинка.
— Нет, не пробовал, — без капли стеснения согласился Герц, строго глядя на пацанов, которые заливались приглушённым смехом. Если что, Боря неадекват, он мог и уделать народ. — Ладно, — Герц даже расстроился. — Попробую.
