Сердце забилось чаще, мысли разлетелись стайкой испуганных птиц. Я совершенно не знала, что сказать, и не нашла ничего лучше, как пробормотать неловкое «спасибо».
– Полагаю, не я один тобой восхищен. На маскараде Марис так и вился вокруг тебя. Я был удивлен, что ты принимала его ухаживания. Тебе ведь он никогда не нравился?
Я прямо-таки ощутила, как брови ползут вверх.
– Времена меняются, люди тоже меняются, – пожала я плечами, наблюдая за реакцией Эдриана. Незачем ему знать, что я по-прежнему не воспринимаю Мариса всерьез.
– Ты ведь шутишь, верно? – Глаза Эдриана потемнели.
– А тебе что за печаль? Заботишься о моем ранимом сердце? – все-таки не выдержала я.
– Да нет, просто интересно, как к этому отнесется твой Лунный лорд? Весь город только о нем и говорит.
– Эдриан, что с тобой? Еще немного, и я решу, что ты ревнуешь, – пораженно выдохнула я.
Он нервно провел рукой по волосам и тяжело опустился в кресло. Затем сцепил пальцы в замок и опустил голову, а я с замиранием сердца следила за его движениями. Неужели сейчас он скажет, что любит меня, что его отношения с Оливией были ошибкой?
Но что я тогда буду делать? Смогу ли я быть с ним после того, как он предал меня? Оглушительный стук сердца вытеснил из головы все мысли. Я слегка наклонилась и осторожно тронула Эдриана за плечо.
– Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто ты сам на себя не похож.
Он поднял на меня глаза и нежно перехватил мою ладонь. Он держал мою руку так, будто это невероятная ценность. Мое дыхание участилось, внутри все звенело от нетерпения. Вот сейчас, сейчас он скажет…
– Лилит, я был дураком. Самым большим дураком, какого только можно отыскать в Эреше. Не будь я так слеп, все могло бы сложиться иначе.
– Но ведь еще не поздно все исправить, Эдриан, – тихо прошептала я, наклоняясь к нему. Наши губы оказались совсем близко, мгновение… и он резко отстранился, выпустив мою руку.
– Нет, Лили, нет! Мы не можем! Уже слишком поздно. Я связан словом. До свадебной церемонии осталось меньше двух недель. Я не могу так поступить с Оливией!
Я ощутила себя рыбой, выброшенной на берег. Из легких будто разом выбили весь воздух.
– Зачем тогда все это? – прошептала я.
«Меньше двух недель», – звенело в голове. Эдриан видел, как мне больно, а я даже не пыталась спрятаться за привычной маской безразличия.
– Я хотел, чтобы ты узнала от меня. Хотел сказать тебе лично, а потом… Не знаю, что на меня нашло. Прости, что снова обидел тебя. Я так виноват перед тобой. Прости меня, Лили…
Его слова доносились будто сквозь густой туман. Он продолжал что-то говорить, но я не могла собрать воедино обрывки фраз и уловить их смысл.
– Эдриан, я думаю, тебе пора. Поздравляю с предстоящей церемонией! – мой голос звучал безжизненно. Я удивлялась, откуда во мне вообще берутся силы на произнесение речей.
– Лилит, я сейчас уйду, но я должен сказать тебе еще одну вещь. Знаю, мне нужно было с этого начать, но как только я увидел тебя… Прости, я правда не знаю, что на меня нашло. Я слышал, что у мистера Йорфуса пропало зелье и тебя пытаются обвинить в краже. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я на твоей стороне, и я не позволю им все повесить на тебя. Ты можешь рассчитывать на мою помощь.
– АААПЧХИ!
Я подскочила от неожиданности. Эдриан принялся удивленно озираться, а я бросилась к распахнутому окну – звук раздался с улицы. Мой взгляд мгновенно ухватился за кусочек голубого платья.
– Кто здесь? – одеревеневшим голосом спросила я, уже догадываясь, кого увижу.
Из кустов неуверенно шагнула Меридит. Она вжала голову в плечи, виновато протягивая мне корзинку с пирожками:
– Лилит, я… я не хотела, просто ты написала, что тебе нездоровится, и я шла к тебе. Я… я увидела, что у тебя открыто окно, не хотела никого беспокоить, просто хотела оставить тебе корзинку. Я подошла слишком близко, услышала, что ты не одна, и боялась, ты подумаешь, будто я подслушивала, если я себя выдам. И, в общем, осталась, и получилось, что и правда подслушала. Я… я не хотела, – запинаясь и краснея, лепетала девушка.
За спиной раздался тяжелый вздох Эдриана, а я так и не смогла произнести ни слова. Просто смотрела на Меридит, протягивающую мне пирожки. Явно смущенная моим поведением, она нервно поставила корзинку на окно, пробормотала: «Мне пора, увидимся позже» – и понеслась прочь.
Айверия
Дневник
28-я ночь 9-й луны
О, Всевышняя, я знала, знала, что этим все закончится! Сколько раз я говорила Маре, чтобы она перестала часами сидеть перед храмом?! Но разве она меня слушает?
Вчера Дейлин прибежала ко мне в слезах и умоляла простить ее. Оказалось, на подругу вновь посыпались насмешки из-за Илария и ее исчезнувшего дара. Она не сдержалась и бросила недоброжелателям в лицо, что он не виновен и очень скоро об этом объявит не кто-нибудь, а сам Ставрос. Ее слова слышали абсолютно все: от Верховного жреца до послушниц.
Я не слишком расстроилась, ведь если бы Ставрос желал держать это в секрете, то ничего бы не рассказал другу моего отца. Но тогда я еще не знала, что слова Дейлин будут иметь последствия.
Сегодня ночью сам Верховный жрец привел Мару на порог нашего дома и передал лично в руки моей тете, заявив, что такой юной особе небезопасно сидеть в одиночестве возле храма, особенно в свете последних событий. Ведь убийца еще не найден, а значит, им может быть кто угодно, поэтому стоит соблюдать бо́льшую осторожность.
Признаться, я никогда не видела, чтобы мой дядя так сильно злился. Какой позор: его дочь за руку домой привел служитель храма!
И все бы ничего, но после этого к Маре приставили камеристку (кажется, ее зовут Лори), которая не отходит от кузины ни на минуту! Я бы даже назвала ее нянькой, а не служанкой. Теперь, чтобы принять зелье, Маре приходится идти на ухищрения. Представления не имею, как передать ей новую порцию снадобья.
30-я ночь 9-й луны
Как я и предчувствовала, тихая и неприметная Лори с волосами мышиного цвета превратилась для нас в настоящую проблему. Она увидела, как Мара что-то тайком пьет из фляжки, и доложила обо всем тете Милейн. Был страшный скандал, когда они узнали, что внутри – зелье.
Мару долго расспрашивали, но она отказывалась отвечать, что принимает, пока ей не пригрозили отнести фляжку к лорду Фейдросу. У кузины не осталось выхода – пришлось обо всем рассказать родителям. Они пришли в ужас и решили увезти Мару в свое поместье. Сколько она ни пыталась их переубедить, дядя и тетя были непреклонны: они боялись за свою дочь и во что бы то ни стало хотели защитить ее, исполнив последнюю волю Верховной жрицы и сохранив дар девочки в тайне.
Мой разум поддерживал их стремление увезти Мару подальше от места преступления, но сердце кричало о том, что это неправильно. Мара должна остаться здесь, в нашем поместье. Но я так и не попросила их изменить решение, ведь кроме предчувствия у меня не было ни единого довода.
