– Что-то у тебя угрюмый вид, – заметил Уэстон. – Я знаю, что может тебя подбодрить. Сегодня мы с друзьями собираемся в мюзик-холл: там выступает трио акробаток, так называемых «девушек без костей», в трико и с крошечными полосками золотой ткани…
– Спасибо, но я не могу.
– Девушки без костей! – повторил Уэстон, как будто Девон мог отказаться от такого, только если не расслышал.
И действительно, не так давно это предложение могло бы показаться ему весьма заманчивым, однако теперь, когда на него давил груз множества накопившихся забот, гибкие актрисы его не интересовали. К тому же он с друзьями бывал на подобных представлениях уже не раз, и такие вылазки давно потеряли для него новизну.
– Иди развлекайся, – со вздохом сказал Девон и перевел взгляд обратно на бумаги, которыми занимался. – Потом расскажешь.
– Что толку… – пробурчал Уэстон. – Их нужно видеть своими глазами, иначе смысла нет. – Он помолчал. – Что там, в письме? От кого оно?
– От Кэтлин.
– Что, неважные новости из поместья?
Девон издал короткий смешок и протянул письмо брату:
– Смотри сам.
«Милорд, сегодня нанес визит мистер Тотхилл, и мне показалось, что его здоровье ухудшается. По моему личному мнению, нагрузка, которую налагает на него должность вашего агента по недвижимости, его подавляет, и он более не в состоянии выполнять свои обязанности к вашему, да и чьему бы то ни было удовлетворению.
Вопрос, который он довел до моего сведения, касается пятерых из ваших арендаторов, из низины. Им еще три года назад обещали улучшить дренажную систему. Глинистая земля на их фермах липкая, как птичий клей, и ее почти невозможно вспахать. К моему ужасу, я только что узнала, что покойный граф занял у частной компании, занимающейся улучшением земель, деньги для выполнения необходимых работ, но они так и не были проведены. В результате они собрались в суд, и теперь мы должны либо немедленно вернуть деньги, либо оборудовать на землях арендаторов надлежащую дренажную систему.
Сообщите мне, пожалуйста, если нужна помощь. Я знакома с семьями арендаторов, о которых идет речь, и готова поговорить с ними от вашего имени.
Леди Тренир».
– Что такое птичий клей? – спросил Уэстон, возвращая письмо.
– Клей, который делают из коры падуба и применяют, чтобы ловить птиц. Если им что-то намазать, птица прилипнет намертво.
После месяца неустанной работы Девон едва-едва начал вникать в проблемы Эверсби. На то, чтобы более или менее прилично разбираться в вопросах выращивания урожая, улучшения земель, в животноводстве, молочном хозяйстве, лесоводстве, бухгалтерии, инвестициях, земельном законодательстве и местной политике, потребуются годы. На данный момент самое главное – не погрязнуть в мелочах. Девон пытался мыслить крупными категориями, находить пути, которыми одни проблемы приводят к другим, и пытаться их избежать. Что должно быть сделано, он наконец-то понял, но вот как именно это сделать, понятия не имел.
Он бы мог нанять специалистов для управления делами, но для этого нужно время и средства. Тотхилл стар и упрямо придерживается традиций, то же относится и к Карлоу, земельному агенту, который на него работал. Их надо бы заменить, но во всей Англии таких, как они, по пальцам пересчитать.
Этим утром Девон впал в отчаяние, мрачно думая, что совершил ошибку, взвалив на себя такое бремя, но потом пришло письмо от Кэтлин, и этого было достаточно, чтобы подстегнуть его решимость.
Ради того, чтобы ее заполучить, никакая цена невысока.
Он не мог бы объяснить даже самому себе, почему так одержим ею, но казалось, что это чувство было в нем всегда, вплетенное в самую ткань его существа, и только ждало, когда его откроют.
– Что ты намерен предпринять? – услышал он голос Уэстона.
– Сначала спрошу у Тотхилла, что ему известно об этих деньгах. Поскольку он скорее всего не даст вразумительного ответа, мне придется засесть за бухгалтерские книги и разобраться во всем самому. В любом случае я попрошу знающего человека просчитать во сколько обойдутся эти усовершенствования.
– Да уж, тебе не позавидуешь, – небрежно бросил Уэстон и, помолчав, добавил уже другим, более резким тоном. – Не понимаю я тебя, Девон. Продай ты это чертово поместье! Ты никому ничего не должен, ведь Эверсби не принадлежит тебе по праву рождения.
Девон бросил на него сардонический взгляд.
– Тогда как вышло, что поместье у меня?
– По чертовой случайности!
– Тем не менее теперь оно принадлежит мне. А ты лучше уходи, пока я не дал тебе по башке вот этим гроссбухом.
Но Уэстон не принял шутку и даже с места двинулся.
– Что происходит, почему ты так изменился?
Девон в досаде потер глаза. Вот уже несколько недель он плохо спал, а кухарка подавала ему на завтрак только подгоревший бекон и слабый чай.
– Ты что же, думал, что можно за всю жизнь нисколько не измениться? Надеялся, что до конца дней так и будем предаваться лишь удовольствиям и банальным развлечениям?
– Именно на это я рассчитывал!
– Ну так вот: случилось неожиданное. Впрочем, я тебя ни о чем не прошу, так что не утруждайся.
Раздражение Уэстона сменилась негодованием. Он подошел к письменному столу и не без труда подтянулся, чтобы сесть рядом с Девоном.
– А может как раз стоило бы, олух ты этакий.
Некоторое время они сидели бок о бок в напряженном молчании, и Девон тем временем созерцал опухшее и расплывшееся лицо брата, обвисший «второй» подбородок. Алкоголь уже начал расчерчивать его щеки тонкими красными полосками и паучками. Было трудно узнать в этом брюзге с потухшим взглядом жизнерадостного энергичного мальчика, которым он когда-то был. Девону вдруг пришло в голову, что в своей решимости спасти поместье, арендаторов, слуг и сестер Тео он упустил из виду то обстоятельство, что его собственному брату тоже не помешала бы помощь. Уэстон всегда был таким умным, вот Девон и считал, что он способен сам о себе позаботиться. Но вот, оказывается, даже такие умники порой навлекают на себя самые большие неприятности. Раньше казалось неизбежным, что Девон и Уэстон превратятся в эгоистов и прожигателей жизни. После того как отец погиб в драке, мать сдала их в пансион, а сама отправилась путешествовать по Европе. Она порхала от одного романа к другому, каждый оставлял на ее разбитом сердце новую трещину, они накапливались, пока это не привело к фатальному результату. Девон так и не узнал, как она умерла: то ли от болезни, то ли покончила с собой, – да, впрочем, и не особенно хотел.
Жизнь Девона и Уэстона проходила между пансионами и домами родственников, но при любых обстоятельствах братья оставались неразлучными.
Вспоминая те беспокойные годы, когда каждый из них был для другого единственным якорем стабильности в жизни, Девон вдруг осознал, что должен включить Уэстона в свою новую жизнь, даже если он станет противиться. Сила их связи так велика, что не позволит ни одному из них куда-либо двигаться, не потянув за собой второго.
