– Что это значит?
Уэстон снисходительно улыбнулся:
– Эта буква показывает, что подарки – из универмага «Уинтерборнс» – не мог же я приехать к кузинам с пустыми руками.
К досаде Кэтлин, даже едва заметное сходство с подобающим юным леди поведением тут же испарилось. Близняшки завизжали от восторга и принялись танцевать вокруг гостя прямо в холле. Даже Хелен разрумянилась и запыхалась.
– Полно, девушки, стараясь не раздражаться, – сказала Кэтлин. – Не обязательно скакать как кролики.
Заметив, что Пандора начала разрывать бумагу на своем свертке, Хелен закричала:
– Ты что! Она же такая тонкая, красивая.
– Перчатки! – развернув сверток, воскликнула Пандора, прижимая к груди нежно-розовые перчатки до запястья из тонкой телячьей кожи. – Ой, смотрите, до чего они стильные!
– Цветные перчатки в этом году на пике моды, – сообщил Уэстон. – Во всяком случае, так мне сказала продавщица из универмага, вот я и купил для каждой из вас. – Заметив явное неодобрение на лице Кэтлин, он усмехнулся и добавил, словно это могло объяснить столь неподобающие подарки. – Кузины.
Кэтлин прищурилась и спокойно сказала:
– Дорогие, почему бы вам не открыть свои подарки в приемной?
Сестры поспешили из холла невероятно возбужденные, сложив свертки на столик атласного дерева в приемной, принялись их разворачивать. Нарядную упаковочную бумагу они разглаживали и складывали стопкой, которая напоминала пену на парном молоке. Здесь были и другие перчатки: нежных оттенков фиолетового и цвета морской волны, жестяные баночки с конфетами, складные бумажные веера, украшенные золотым и серебряным тиснением, романы и томик стихов, флакончики с цветочной водой, которую можно было использовать как для ванны, так и для тела, или прыскать на подушки. Хотя все это, за исключением, пожалуй, книг было неподобающим для леди, Кэтлин не могла найти в себе силы возразить против подарков: девушки так долго были лишены даже таких мелких предметов роскоши. Она знала, что Тео никогда бы не пришло в голову хоть что-то подарить сестрам. И хотя поместье было не так уж далеко от Лондона, девушки никогда не бывали в универмаге «Уинтерборнс», как впрочем и сама Кэтлин: леди Бервик не нравилось толкаться в большом магазине вместе с представителями самых разных слоев общества. Она предпочитала частные эксклюзивные лавочки, где товары не выкладывали на прилавок, а тактично держали в отдельных ячейках.
Кэтлин украдкой взглянула на Уэстона и вдруг смутилась: временами он так походил на старшего брата, те же темные волосы, та же самоуверенная манера держаться, – что ее брала оторопь. Но если Девон выглядел восхитительно, то лицо его брата представляло собой яркий пример приверженности к излишествам. Пусть он и был безупречно ухожен, и даже на вкус Кэтлин, несколько экстравагантен в своем вышитом шелковом жилете и щегольском шейном платке, с золотыми запонками, в которых сверкали то ли гранаты, то ли рубины, это не придавало ему притягательности, которой обладал брат.
– Не стоит так на меня смотреть, – прошептал Уэстон Кэтлин, когда сестры наконец разобрали подарки и понесли их из комнаты. – Если девушки заметят, то подумают, что вы меня презираете, и очень расстроятся.
– Я не одобряю ваши поступки, – серьезно заметила Кэтлин, шагая вместе с ним к парадной лестнице, – но это не значит, что презираю.
– Леди Тренир, вы даже не представляете, сколько у нас с вами общего: уж как я-то не одобряю, что порой делаю!
– Мистер Рейвенел, если вы…
– Не лучше ли нам называть друг друга «кузен» и «кузина»?
– Нет, мистер Рейвенел. Если вы намерены пробыть здесь две недели, то прошу вас вести себя как джентльмен, иначе мне придется отправить вас в Олтон и затолкать в первый же поезд, который там остановится.
Уэстон заморгал и уставился на нее, пытаясь понять, серьезно ли она говорит.
– Эти девушки для меня дороже всего в жизни, – пояснила Кэтлин. – И я не позволю, чтобы им причинили вред.
– И в мыслях не было, оскорбился Уэстон. – Я здесь для того, чтобы от имени графа побеседовать с кучкой деревенских олухов о том, как они выращивают репу. Обещаю что, как только выполню просьбу брата, незамедлительно вернусь в Лондон.
Олухов? Кэтлин резко втянула воздух. Это он так о семьях арендаторов, которые трудились не покладая рук, переносили тяготы фермерской жизни… и все для того, чтобы обеспечить еду на столах вот таких, как он, белоручек, которые смотрят на них свысока? Нет, промолчать она не могла:
– Семьи, которые здесь живут, достойны уважения. Несколько поколений фермеров-арендаторов работали в этом поместье за очень скромное вознаграждение. Зайдите в их дома, посмотрите, в каких условиях они живут, и сравните это с условиями вашей собственной жизни. Возможно, после этого вы не станете называть их олухами и спросите себя, достойны ли вы их уважения.
– Боже правый! – пробормотал Уэстон. – А я не поверил брату… У вас и впрямь характер загнанного барсука.
Они обменялись взглядами со взаимным презрением и разошлись в разные стороны. К счастью, за обедом девушки поддерживали веселый разговор, и, казалось, только Хелен заметила напряжение между Кэтлин и Уэстоном. С каждым новым блюдом гость требовал вина, вынуждая помощника дворецкого бегать в погреб за очередной бутылкой. Кэтлин внутренне кипела от такой расточительности, но помалкивала, потому что Уэстон по мере опьянения больше раздражался. Как только обед закончился, Кэтлин поспешила отправить девушек наверх и оставила гостя в одиночестве с бутылкой портвейна.
Утром она поднялась рано, оделась в костюм для верховой езды и как обычно, пошла в конюшню, где занималась с помощью мистера Блума дрессировкой Асада. В этот день она собиралась учить коня не шарахаться от незнакомых предметов, которые его пугали, но мистер Блум хоть и пошел вместе с ней, все же не верил, что сдерживание коня силой, особенно арабского скакуна, поможет ему преодолеть страх.
– Это только сломит его дух. Может статься, миледи, он переймет уверенность у вас. Он чувствует, что вы знаете, что для него лучше, и с вами он в безопасности.
Следуя указанию мистера Блума, Кэтлин взялась за повод и стала направлять Асада, чтобы сделал шаг вперед и шаг назад.
– Еще раз, – одобрительно сказал Блум. – Шаг назад и шаг вперед.
Асад казался несколько обескураженным, но слушался: легко двигался назад и вперед, как будто учился танцевать.
– Молодчина! – похвалил Блум, и было непонятно кого: своего подопечного или его хозяйку, – и вложил в левую руку Кэтлин хлыст. – Теперь в его голове не осталось места для страха. Это, может вам понадобиться.
Блум подошел к Асаду и начал раскрывать черный зонт. Конь вздрогнул и заржал, инстинктивно отпрянув от незнакомого предмета.
– Этот зонтик тебя пугает? – Блум закрыл и опять открыл зонт, потом еще несколько раз, одновременно обращаясь к Кэтлин: – Пусть задание, которое ему дано, будет важнее того, что пугает.
