– Мистер Рейвенел ни о чем таком не упоминал, а лорд Тренир не совершит ни одной сделки, не обсудив сначала с братом. Я уверена, что заявления этих людей не имеют под собой почвы, – попыталась успокоить их Кэтлин.
– Они знают, что срок моей аренды истек, знают когда. – Глаза мистера Вутена были полны страха и боли. – И сказали, что аренду мне не продлят.
Это заставило Кэтлин задуматься. Что Девон затевает? Не может же он так жестоко и бессердечно поступить с этими людьми.
– Я все выясню, – пообещала она. – А пока не волнуйтесь. Мистер Тренир всецело на стороне арендаторов, к тому же имеет влияние на брата. Через три дня он вернется, и вам советую с ним поговорить, а пока продолжать жить как прежде. Миссис Вутен, не плачьте, пожалуйста, вам нельзя расстраиваться, это вредно для вашего будущего ребенка.
Вутены ушли, явно не очень успокоенные ее заверениями. После их ухода Кэтлин поспешила в кабинет и села за большой письменный стол. Все в ней кипело от возмущения. Она взяла перо, открыла пузырек с чернилами и начала писать Девону злое письмо, в котором сообщала о произошедшем и требовала объяснений. Для пущей важности она добавила не слишком завуалированную угрозу подать судебный иск от имени Вутенов. Хотя на самом деле сделать ничего было нельзя, поскольку Девон имел право продать любую часть поместья, это хотя бы привлекло его внимание.
Положив письмо в конверт, она вызвала лакея, чтобы отнес на почту и предупредила:
– Это должно быть отправлено немедленно.
– Да, миледи.
Когда лакей ушел, на пороге появилась экономка, и вид у нее был обеспокоенный.
– Леди Тренир…
– Миссис Черч, если вы по поводу ткани на постельное белье, то я помню.
– Благодарю вас, миледи, но я не по этому поводу. Я про рабочих. Они закончили монтировать водопровод в хозяйской ванной.
– Это же хорошая новость… или нет?
– Даже не знаю… Дело в том, что они начали переделывать еще одну комнату на втором этаже под дополнительную ванную, и им нужно проложить трубы под полом вашей спальни.
Кэтлин вскочила.
– Вы хотите сказать, что мужчины в моей комнате? Меня ни о чем подобном не предупреждали!
– Главный водопроводчик и плотник говорят, что это единственный способ, иначе нельзя.
Кэтлин покачала головой, не веря своим ушам.
– Наверное, я могу потерпеть полдня.
– Миледи, они говорят, что им потребуется не меньше недели.
У Кэтлин отвисла челюсть.
– Где же мне спать и переодеваться все это время?
– Я уже велела горничным перенести ваши вещи в хозяйскую спальню, – ответила миссис Черч. – Лорду Трениру она все равно пока не нужна, поскольку он в Лондоне.
От этого настроение Кэтлин нисколько не улучшилось. Она ненавидела эту спальню – именно там они с Тео страшно поссорились, и Кэтлин наговорила много такого, о чем будет жалеть до конца жизни. Мрачные воспоминания таились в углах этой комнаты, как злобные ночные твари.
– Может есть другая комната?
– Боюсь, что нет, миледи. В трех других комнатах рабочие тоже разворотили полы, как и в вашей. – Экономка помялась, понимая причины, по которым Кэтлин не хочет жить в хозяйской спальне. – Я могу распорядится, чтобы горничные проветрили спальню в восточном крыле и навели там чистоту, но те комнаты очень долго стояли закрытые, так что придется потрудиться, чтобы привести их в порядок, и потребуется время.
Кэтлин со вздохом опустилась на стул.
– Значит, похоже, сегодня ночью мне придется спать в этой спальне.
– Зато вы первая опробуете новую медную ванну, – сказала экономка таким тоном, словно обещала конфетку расстроенному ребенку.
Кэтлин грустно улыбнулась.
– Ну хоть какое-то утешение.
Оказалось, что принимать ванну по-новому так приятно, что это почти компенсировало Кэтлин необходимость спать хозяйской спальне. Ванна была не только глубже тех, в которых ей доводилось мыться раньше, но еще имела округлый бортик, на который можно положить голову. Кэтлин впервые в жизни смогла прислониться спиной к ванне и погрузиться в воду по самую шею, и это было райское блаженство. Она лежала в воде до тех пор, пока та совсем не остыла, расслабившись. Потом пришла камеристка Клара, завернула ее в пушистые турецкие полотенца и тщательно вытерла.
Уже в белой ночной рубашке, покрывшись гусиной кожей, Кэтлин села в мягкое кресло перед камином. Обнаружив, что на спинке кресла висит ее цветная шаль, она натянула шаль на колени и уютно свернулась калачиком. Взгляд Кэтлин упал на кровать под балдахином на четырех столбиках, украшенных богатой резьбой, И этого было достаточно, чтобы ее хорошее настроение испарилось без следа. После их жуткой брачной ночи Кэтлин наотрез отказалась спать с Тео. В ее памяти всплыло его гневное невнятное бормотание: «Просто ляг на спину и раздвинь ноги, не усложняй мне задачу. Черт побери, веди себя как положено…»
Заснуть Кэтлин так и не смогла. Утром, с покрасневшими глазами, под которыми залегли тени, перед тем как уйти в конюшню, она отыскала экономку.
– Миссис Черч, все-таки прошу вас, чтобы к вечеру для меня была подготовлена другая спальня. Я не могу спать в этой: уже лучше на улице с бродячими котами.
Экономка с пониманием кивнула.
– Да, миледи, девушки уже начали уборку в комнате с окнами на розовый сад: выбили ковры и отскоблили пол.
– Благодарю вас.
Когда Кэтлин пришла в конюшню, настроение у нее улучшилось. Утренняя прогулка верхом всегда восстанавливала мир в ее душе. Она вошла в седельную, сняла отстегивающуюся юбку костюма для верховой езды и повесила на стену. Носить под амазонкой замшевые или шерстяные бриджи, чтобы не натирать кожу, было для дам обычным делом. Что было необычно и совсем не благопристойно, так это ходить в одних бриджах, как Кэтлин. Но конь был еще недостаточно выдрессирован, чтобы надевать на него дамское седло. Она предпочитала сидеть верхом по-мужски, что гораздо безопаснее в случае, если конь попытается ее сбросить. К тому же красивая, со множеством струящихся складок амазонка могла зацепиться за ветки или даже запутаться в ногах коня.
Кэтлин очень смущалась, когда вышла. Конюхи смотрели на нее так, словно она вышла нагишом, и только мистер Блум, которого куда больше заботила ее безопасность, нежели приличия, сразу одобрил ее вид. Скоро и конюхи привыкли к ее необычной одежде, и, казалось, больше не обращали на нее внимания. Без сомнения, сыграло свою роль и то, что Кэтлин была худощава, без пышных женских форм, так что ее трудно было обвинить в том, что она кого-то искушает.
На протяжении всей выездки Асад был послушен и чутко реагировал на команды: двигался то полукругом, то змейкой, переходил от одного движения к другому плавно, ни на что не отвлекался. Кэтлин решила выехать за пределы загона на прогулку по огороженному пастбищу. Он и там вел себя так хорошо, что она с удовольствием продлила утреннее занятие.
