– Кое-какие вложения конечно понадобятся, – признал Уэстон, – но они вернутся с лихвой. Я тут прикинул кое-что, ты должен посмотреть…
– Я уже видел твои расчеты: впечатляет, ничего не скажешь.
Уэстон небрежно пожал плечами.
Они устроились на сиденьях, обитых мягкой кожей и, когда экипаж тронулся, Девон заметил:
– Похоже, Эверсби пошел тебе на пользу – прямо цветешь.
– Шут его знает почему. У меня там нет ни минуты покоя или уединения. Невозможно посидеть и подумать, чтобы на тебя не прыгнула какая-нибудь разыгравшаяся собака или не пристала одна из местных болтушек. И вечно у них что-нибудь случается ломается, взрывается или рушится…
– Взрывается?
– Ну да… слава богу, всего лишь раз. Печь в сушилке прачечной плохо проветривалась. Нет, никто не пострадал, не волнуйся: защитили прочные кирпичные стены. Суть в том, что в этом доме постоянно все верх дном.
– Тогда почему ты не возвращаешься в Лондон?
– Я не могу.
– Ты что, намерен посетить каждого арендатора в поместье? Не вижу в этом необходимости…
– Нет, дело не в этом. Просто мне здесь нравится, это место настраивает на позитивный лад.
– А может, причина в привязанности… иного рода?
При мысли о том, что Уэстон желает Кэтлин, у Девона внутри что-то похолодело.
– Вполне возможно, – непринужденно признался Уэстон.
– Но к кому конкретно? – еще больше встревожился Девон.
Уэстон удивленно заморгал.
– Ты имеешь в виду, нет ли у меня романтической привязанности к кому-то из девушек? Боже правый! Нет, конечно! Я слишком хорошо их знаю: они мне как сестры.
– Даже Кэтлин?
– Особенно Кэтлин. – На его лице появилась улыбка, и он откровенно признался: – Знаешь, она мне очень нравится. Если бы с Тео не случилось беды, он смог бы с ней стать лучше.
– Он был недостоин ее, – пробурчал Девон.
Уэстон пожал плечами.
– Возможно. Ее вообще мало кто достоин, а скорее никто.
Девон стиснул кулаки так, что шрам на костяшке пальца болезненно натянулся.
– Она когда-нибудь вспоминает Тео?
– Не часто. Она самоотверженно старается соблюдать траур, но совершенно ясно, что это дань приличиям: ее сердце в этом не участвует. – Заметив резкий взгляд Девона, он добавил: – Она знала Тео несколько месяцев, а замужем за ним была всего три дня. Можешь такое вообразить? Три дня! Сколько женщина должна оплакивать мужчину, которого едва знала? Просто абсурдно, что общество настаивает на определенной продолжительности траура независимо от конкретных обстоятельств. Разве не правильнее срок определять естественным путем?
– Этикет как раз и призван препятствовать естественному поведению, – сухо заметил Девон.
Уэстон усмехнулся.
– Это точно. Но Кэтлин не подходит роль унылой вдовушки: в ней слишком много энергии, потому она и выбрала Рейвенела.
Как только они добрались до Эверсби, Девон сразу заметил, что между братом и Кэтлин установились дружеские отношения. Дворецкий еще принимал у них пальто и шляпы, а Кэтлин уже вышла в холл их встречать и, подбоченившись, уставилась на Уэстона с притворным подозрением:
– Ну что, какое-нибудь животное привезли?
– Нет, не в этот раз! – ответил тот с улыбкой и подошел поцеловать ее в лоб.
К удивлению Девона, Кэтлин даже не пыталась возражать.
– Как ваша поездка? Узнали, что хотели? – спросила она.
– Да, и причем не только это, а куда больше, – оживился Уэстон. – Об одних только удобрениях могу говорить часами.
Кэтлин рассмеялась, но когда повернулась к Девону и увидела выражение его лица, тут же встревожилась:
– Милорд?
Раздраженный столь формальным приемом, Девон лишь кивнул, а Уэстон как ни в чем не бывало, заметил:
– Граф утверждает, что приехал по вашей просьбе. Надо ли полагать, что вы жаждали его приятного общества, или была другая причина?
– После того как вы уехали, – сказала Кэтлин, обращаясь к Уэстону, – произошел неприятный случай с Вутенами. Я сообщила лорду Трениру о ситуации и спросила известно ли ему что-нибудь об этом, пока он держит меня в неведении.
– А что там стряслось у Вутенов? – спросил Уэстон.
– Мы обсудим это в библиотеке, – буркнул Девон. – Леди Тренир, в вашем присутствии нет необходимости, однако…
– Ну уж нет! – возмутилась Кэтлин. – Я обещала Вутенам лично во всем разобраться.
– С какой стати они обратились к вам? – раздраженно поинтересовался Девон. – Надо было дождаться моего брата и поговорить с ним или с мистером Карлоу.
– К мистеру Карлоу они первым делом и обратились, – возразила Кэтлин, – но он не в курсе, а мистера Рейвенела не было в поместье. Вот они и пришли ко мне.
– Отныне я бы предпочел, чтобы вы не совали свой нос в дела поместья: займитесь лучше тем, что обычно делает хозяйка дома, – носите больным корзинки с едой и все такое.
– Какое самодовольство, высокомерие и…
Уэстон прервал ее гневную тираду:
– Мы так и будем стоять и спорить здесь в холле? Давайте, как цивилизованные люди, пройдем в библиотеку. – Он подхватил Кэтлин под руку и повел ее прочь из вестибюля. – Я был бы не против выпить чаю с сандвичем. Умираю с голоду после поездки на поезде. Вы же сами говорили, что надо есть вовремя, помните?
Девон плелся за ними, хмуро наблюдая, как Кэтлин опирается на руку брата и мило болтают. Почему он к ней прикасается, почему она ему это разрешает? Жгучая ревность – незнакомое ранее чувство свернулась ядовитым клубком у него в груди.
– …и миссис Вутен так плакала, что даже говорить не могла, – с негодованием рассказывала Кэтлин. – У них четверо детей да еще престарелая тетушка, и если они лишатся фермы…
– Не беспокойтесь, – прервал ее Уэстон. – Мы во всем разберемся, я обещаю.
– Да, но если граф принял такое решение, не сказав ничего вам…
– Еще ничего не решено, – холодно заметил Девон, давая понять, что слышит их беседу.
Кэтлин оглянулась и посмотрела на него, прищурившись.
– Тогда откуда в поместье посторонние землемеры?
– Я предпочитаю не обсуждать деловые вопросы в коридоре.
– Но ведь это вы дали им разрешение?
Кэтлин попыталась повернуться к нему лицом, но Уэстон потянул ее в сторону библиотеки, будто бы размышляя вслух:
– Я вот думаю, стоит ли мне попросить чай «дарджилинг»… Или нет: пожалуй, лучше что покрепче: «Цейлонский» или «Пекое». И к нему маленькие булочки с джемом и взбитыми сливками… Кэтлин, как бишь они называются?
