– Так и есть, и вы это знаете. – В попытке успокоить Уэстон приобнял ее за узкие плечи. – Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы им помочь. Их участки станут меньше, но использовать современные методы, ежегодный урожай нисколько не пострадает, даже увеличится. Я уговорю Девона предоставить им все возможные преимущества. Мы снизим им арендную плату, проведем дренаж и отремонтируем постройки, мы даже технику предоставим, чтобы вспахивать землю и убирать урожай. – Он посмотрел на нее и понял, что его словам она не верит. – Да не смотрите вы так! Господи, можно подумать, мы собираемся кого-то убить.
– Могу предложить кандидатуру…
– Лучше молитесь, чтобы с ним ничего не случилось, иначе если графом стану я, то просто все брошу и умою руки.
– Неужели вы это сделаете? – в ужасе воскликнула Кэтлин.
– Вы и глазом моргнуть не успеете.
– Но вы столько сделали для арендаторов…
– Как вы однажды заметили, основное бремя ложится на Девона, а у меня просто нет выбора, вот и приходится его поддерживать.
Кэтлин с мрачным видом кивнула.
– Такова реальность, – усмехнулся Уэстон и предложил: – Ну что, возвращаемся в логово льва?
– Нет, я устала от споров.
Она на мгновение прижалась лбом к его груди, и этот интимный трогательный жест удивил его, и вызвал в нем бурю нежности.
Расставшись с Кэтлин, Уэстон вернулся в библиотеку.
Девон стоял возле стола и смотрел на разложенную карту. Внешне он казался спокойным, однако по ковру были разбросаны обломки карандаша, что свидетельствовало об обратном. Глядя на суровый профиль брата, Уэстон не стал юлить:
– Ты мог бы обращаться с ней немного мягче, дипломатичнее? Что вынуждает вести себя как упрямый осел?
Девон бросил на него гневный взгляд.
– Будь я проклят, если стану принимать решения по поводу моего поместья только с ее одобрения!
– В отличие от нас обоих у нее есть совесть, так что нисколько не повредит, если ты выслушаешь ее мнение. Особенно при том, что она права.
– Но ты же говорил, что согласен с моей позицией!
– С практической точки зрения, а что касается морали – Кэтлин.
Девон стал ходить по комнате, к столу и обратно, словно тигр в клетке. Глядя на брата, Уэстон сказал:
– Ты должен кое-что понять: это с виду она решительная и дерзкая, а в душе очень чувствительная, так что если проявить к ней хотя бы немного участия…
– Я не нуждаюсь в наставлениях.
Уэстон раздраженно вздохнул.
– Я знаю ее лучше тебя: в конце концов, мы живем под одной крышей.
Ответом ему был ледяной взгляд Девона, и резкий вопрос:
– Ты ее хочешь?
Уэстон опешил: да как такое в голову-то ему могло прийти!
– Хочу? Ты имеешь в виду в библейском смысле? Нет, конечно! Она же вдова! К тому же…
Он умолк на полуслове, поскольку опять Девон принялся расхаживать по комнате с самым кровожадным видом. Тут Уэстона осенило: кажется, он понял, в чем причина враждебности и напряжения между Девоном и Кэтлин, – и он на мгновение закрыл глаза. Это плохо, плохо для всех, плохо для будущего, вообще со всех сторон плохо, куда ни посмотри. Может, он ошибается? Надо проверить.
– Хотя, если задуматься, она же красотка. Для ее аппетитных губ существует столько увлекательных занятий! Я бы не прочь поймать ее в темном углу и поразвлечься. Поначалу она, возможно, воспротивится, но потом, уверен, будет у меня извиваться как кошка…
Девон стремительным прыжком бросился к Уэстону и схватил его за лацканы сюртука и прорычал:
– Только тронь ее, и я тебя убью!
Уэстон воззрился на него, явно шокированный.
– Так я и знал! Это ты ее хочешь!
Когда Девон понял, что его разыграли, его животная ярость, казалось, немного поутихла, он резко отпустил Уэстона.
– Ты получил и титул Тео и дом, – продолжил Уэстон все с тем же выражением. – А теперь желаешь его жену.
– Вдову.
– Ты ее уже соблазнил?
– Еще нет.
Уэстон хлопнул себя ладонью по лбу.
– Иисусе! Тебе не кажется, что она и так уже достаточно пострадала? Ну давай, давай, испепели меня взглядом. Можешь переломать мне кости, но этим только подтвердишь, что ты ничуть не лучше Тео. Твои отношения, как правило, живут не дольше, чем содержимое мясной кладовки. Ты чертовски вспыльчив, и если так, как обошелся с Кэтлин, следует относиться к разногласиям…
– Довольно! – прошипел Девон.
Уэстон потер лоб, вздохнул и продолжил устало:
– Девон, мы с тобой всегда закрывали глаза на недостатки друг друга, но это не значит, что мы о них не знали. Это нечто иное, как слепая, глупая похоть. Имей совесть оставить ее в покое. Кэтлин добрая, отзывчивая и достойна уважения и любви. А разве ты способен любить? Ты легко бросаешь женщин, как использованные вещи. Ничто не охлаждает твою похоть быстрее, чем привязанность.
Девон вперил в брата холодный взгляд.
– Ты собираешься ей это сказать?
– Нет, я буду держать язык за зубами в надежде, что ты образумишься.
– Можешь не беспокоиться, – мрачно сказал Девон. – Я ухитрился вызвать у нее такую неприязнь ко мне, что даже чудо не поможет мне заманить ее в постель.
Кэтлин подумывала опять пообедать в своей комнате, но потом решила все-таки спуститься в столовую. Это был последний вечер Девона в Эверсби, и она подумала, что сможет заставить себя вытерпеть полтора часа за одним столом с ним. Граф вел себя подчеркнуто корректно, но лицо его было непроницаемо. Они сидели довольно далеко друг от друга, но, несмотря на это, она нервничала и злилась, в основном на себя. Эти поцелуи… сколько удовольствия она от них получила. Как он мог так с ней поступить? Как она могла себе такое позволить? В этом было больше ее собственной вины, чем Девона. В конце концов, он же лондонский повеса, вот и стал с ней флиртовать, поскольку никакой другой поблизости не оказалось. Ей следовало сопротивляться, дать ему пощечину, а она вместо этого просто стояла и позволяла ему… позволяла… Кэтлин не могла описать словами то, что он с ней сделал. Девон сумел задеть какие-то струны в ее душе, о существовании которых она даже не подозревала. Она была воспитана в убеждении, что похоть – грех, и считала достоинством, что она выше плотских желаний, пока Девон не доказал обратное. О, этот шокирующий жар его языка, вторгавшегося в глубины ее рта, эта сладкая слабость, которую она почувствовала, желание опуститься на пол и позволить себе все… Кэтлин была готова разрыдаться от стыда, но должна сидеть за столом и делать вид, что участвует в общем разговоре. Жаль, что она была не в состоянии получить удовольствие от еды: от сочного пирога с куропаткой и хрустящего соленого салата из сельдерея, редиса и огурца. Она все же заставила себя проглотить немного, чтобы не привлекать к себе внимания, но даже крохотный кусочек, казалось, застревал у нее в горле.
