– Ваши родители и сейчас живут в Ирландии?
– Мать умерла, а отец да, и сейчас там. – Ее взгляд стал отсутствующим: по-видимому, мысли унеслись куда-то далеко, потом она добавила: – Асада я получила от него в качестве свадебного подарка.
– Асада? – не понял Девон.
Кэтлин подняла на него взгляд, почему-то виноватый, ее шею и лицо медленно залила краска. И тут Девон понял:
– Коня, который сбросил Тео.
– Да, но в том не было вины Асада: конь был совершенно не объезжен, так что отцу пришлось выкупить его обратно у человека, которому он его продал.
– Зачем же было дарить вам такого коня?
– Лорд Бервик часто разрешал мне помогать объезжать молодых жеребцов.
Девон демонстративно окинул взглядом ее хрупкую фигуру.
– Да вы же не больше воробышка!
– Наезднику не нужна грубая сила: арабские скакуны очень чувствительны; им достаточно понимания и мастерства.
Как раз этого у Тео не было. Каким же надо было быть идиотом, чтобы подвергать риску и себя, и ценное животное.
– Тео что, решил так развлечься? – не удержавшись, спросил Девон. – Или захотел продемонстрировать храбрость?
В ее глазах появился и быстро исчез проблеск какого-то сильного чувства.
– Когда он в гневе, его невозможно остановить.
Рейвенел как он есть. Если кто-нибудь хоть как-то пытался противоречить Тео или в чем-то ему отказать, это вызывало взрыв. Возможно, Кэтлин думала, что сможет с ним совладать или что время его смягчит, поскольку не могла знать, что гнев у кузена всегда перевешивал любое чувство самосохранения. Девону очень хотелось думать, что с ним все иначе, но увы: в прошлом он тоже бывал этому подвержен, и не раз. Случалось, его тоже охватывала кипящая, как раскаленная лава, всепоглощающая ярость. В такие моменты он чувствовал себя великолепно, а потом, когда приходило осознание, не хотелось жить.
Кэтлин скрестила руки на груди, обхватив крошечными ладошками, обтянутыми черными перчатками, локти.
– Кое-кто считает, что Асада после этого случая следовало уничтожить, но наказывать животное за то, в чем нет его вины, по-моему, жестоко и неправильно.
– Вы собираетесь его продать?
– Я бы не хотела, но даже если придется, сначала его нужно заново объездить.
Девону не казалось разумным подпускать Кэтлин близко к коню, который только что убил ее мужа, пусть и не преднамеренно. К тому же, по всей вероятности, она не сможет оставаться в Эверсби достаточно долго, чтобы преуспеть в дрессировке арабского скакуна. Решив, что сейчас не самый подходящий момент об этом говорить, он предложил:
– Давайте прогуляемся? Я бы хотел осмотреть территорию поместья.
Кэтлин встревожилась.
– Может, вам все покажет садовник?
– Я бы предпочел, чтобы это сделали вы. – Девон намеренно выдержал паузу. – Или вы меня боитесь?
Ее брови взлетели вверх.
– С чего бы это? Нет, конечно.
– Тогда пойдемте?
Он предложил ей руку, но Кэтлин проигнорировала этот жест и, кивнув в сторону гостиной, спросила:
– Вашего брата тоже пригласим?
Девон покачал головой.
– Он спит.
– Как, в это время? Он что, заболел?
– Нет, просто он придерживается кошачьего распорядка дня: долгие часы дремоты перемежаются короткими периодами ухода за собой.
Он увидел, как уголки ее губ чуть приподнялись в невольной улыбке, и услышал:
– Ну что же, ладно.
Выпорхнув из ниши, она быстрым шагом пошла по коридору, и Девон последовал за ней.
Глава 2
После всего нескольких минут в обществе Девона Рейвенела, Кэтлин убедилась, что все нелестные слухи о нем, которые до нее доходили, правдивы: самовлюбленный негодяй, циник, невежа и повеса, но при этом, надо отдать ему должное, очень привлекателен, хотя и не таков, как Тео. Ее покойного мужа природа одарила благородными чертами и золотистыми волосами молодого Аполлона, а темноволосый Девон Рейвенел обладал грубоватой, но чисто мужской красотой: от его облика буквально веяло дерзкой, небрежной уверенностью с изрядной примесью цинизма, из-за которого он выглядел даже чуть старше своих двадцати восьми лет. Всякий раз, глядя в его глаза цвета зимнего океана, окаймленные более темной, почти черной полоской, она испытывала легкий шок. Он был гладко выбрит, но на нижней части лица лежала легкая тень щетины, которую невозможно удалить полностью даже самой острой бритвой. В общем, это был тот самый тип мужчины, от которого Кэтлин предостерегала леди Бервик: «Дорогая, если встретишь мужчину, который пускает в ход все свое обаяние, хвастовство и мастерство обольщения, знай: такой намерен тебя погубить ради собственного грязного удовольствия, – и беги от него, не оглядываясь».
– Но как я узнаю, что мужчина – негодяй? – спросила тогда Кэтлин.
– О, ты это поймешь по опасному блеску его глаз, по стремлению произвести впечатление, воспользовавшись своим обаянием. Его присутствие может возбуждать довольно острые ощущения. У таких мужчины есть в облике что-то особенное, некий животный магнетизм. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да, – сказала она неуверенно, потому что тогда еще не понимала.
И вот только сейчас Кэтлин осознала, что леди Бервик имела в виду: у мужчины, который шел сейчас рядом с ней, этого самого магнетизма было в избытке.
– Если судить по тому, что я уже успел увидеть, – заметил Девон, – будет разумнее сжечь эту груду гнилья, нежели пытаться отремонтировать.
У Кэтлин расширились глаза.
– Но поместью четыреста лет! Это сама история!
– Держу пари, водопроводу столько же.
– Водопровод нормальный, – возразила Кэтлин.
Он изогнул бровь.
– Настолько, что можно принять ванну и душ?
После короткого колебания Кэтлин признала:
– Нет, это, конечно, не удастся.
– Значит, обычная ванна? Прекрасно. И какую же емкость я смогу сегодня вечером для этого использовать? Ржавое ведро?
Кэтлин, к досаде своей почувствовала, что ее губы сами собой подрагивают в подобии улыбки, но она вовремя успела ее сдержать и ответила с подчеркнутым достоинством:
– В переносной жестяной ванне.
– Что же, ни в одной из ванных комнат нет чугунной?
– Как нет и самих ванных комнат. Ванну принесут в вашу гардеробную и унесут после того, как закончите мыться.
– Но водопровод-то есть хоть где-нибудь?
– В кухне и в конюшне.
– Но туалеты-то в доме есть? – с нотками паники в голосе воскликнул Девон.
