– Какая красивая девочка, прямо ангелочек!
К счастью, в череде прибывающих гостей возник перерыв, и Кэтлин тут же этим воспользовалась: подхватила Девона под руку и шепнула:
– Уходим скорее!
Он не возражал: напротив, вздохнул с облегчением, когда они шли через холл. Кэтлин собиралась найти тихое место, где они могли бы спокойно посидеть, но, к ее удивлению, Девон потянул ее за елку и затащил в пространство под лестницей, где густые украшенные ветки скрывали их от взоров.
– Что это вы задумали? – возмутилась Кэтлин.
В его глазах плясали огоньки сотен крошечных свечей.
– У меня есть для вас подарок.
Кэтлин пришла в замешательство.
– О… но ведь родственникам полагается обмениваться подарками завтра утром.
– К сожалению, подарки, которые я купил в Лондоне, пропали во время катастрофы. – Он сунул руку в карман сюртука. – Но одну вещицу мне удалось сохранить. И поскольку для всех остальных у меня ничего нет, я бы предпочел подарить ее вам наедине.
Кэтлин неуверенно взяла с его ладони подарок: маленькую, искусно вырезанную черную камею, обрамленную жемчужинами, с изображением античной богини на коне.
– Это Афродита, – сказал Девон. – Если верить мифу, это она изобрела уздечку и была первой укротительницей коня.
Кэтлин в изумлении смотрела на подарок. Сначала шаль, потом это… Он дарил ей красивые, очень личные и необыкновенные вещи. Никто никогда не понимал ее так, как он… Черт бы его побрал!
– Какая красота! – воскликнула Кэтлин. – Спасибо. – Взглянув на Девона сквозь пелену выступивших слез, она увидела, что он улыбается, явно довольный, и попыталась приколоть камею к воротничку. – Ровно?
– Не очень. – Он поправил камею, касаясь костяшками пальцев ее шеи, и застегнул замочек. – Я еще толком не видел, как вы скачете верхом. Уэстон говорит, что вы лучшая наездница из всех, кого ему доводилось видеть.
– Он преувеличивает.
– Не думаю. – Он убрал пальцы от ее воротника, пожелал счастливого Рождества и, наклонившись, поцеловал в лоб.
Когда он поднял голову, Кэтлин попятилась, стараясь отойти от него на приличное расстояние, но обо что-то споткнулась. Раздался резкий визг.
– Ой!
Она инстинктивно отскочила и наткнулась на Девона. Он машинально обхватил ее руками и в то же время невольно крякнул от боли.
– О, прошу прощения…
Она оглянулась и едва не задохнулась от хохота при виде Гамлета, который, устроившись под елкой, подбирал сладости, иногда падавшие на пол, когда бумажные пакетики снимали с веток. Поросенок обнюхивал низко свисавшие ветки и подарки, завернутые в цветную бумагу, и довольно хрюкал, когда находил что-нибудь съедобное.
– Я причинила вам боль? – спросила Кэтлин, немного успокоившись.
Он, касаясь губами ее виска, соврал:
– Нет-нет, все в порядке.
Это был чудесный момент: они стояли почти в обнимку в лучах рассеянного света, вдыхали аромат хвои, осознавая непреодолимое влечение друг к другу. В холле теперь было тихо, гости всей толпой перешли в гостиную, и Девон, поцеловав Кэтлин в шею, прошептал:
– Я мечтаю опять заманить вас в свою постель.
Покрывая поцелуями ее шею, он нашел особенно чувствительное местечко, где пульсировала жилка, и принялся ласкать его кончиком языка. Кэтлин затрепетала и выгнулась. Казалось, ее тело настроилось на его тело, от его близости она мгновенно вспыхивала, а внизу живота разливалось приятное тепло. Чего проще было бы позволить ему взять все, что хочет, отдаться наслаждению, которое он мог ей дать, и думать только о настоящем, но что будет потом? Когда все кончится, она останется опустошенной.
Кэтлин усилием воли отстранилась и посмотрела на Девона со смешанным выражением страдания и решимости.
– Я не готова на интрижку с вами.
Его лицо тут же приняло выражение отстраненности.
– Вы хотите большего?
– Нет! – с чувством сказала Кэтлин. – Я не могу себе представить, что отношения с вами могут принести что-то иное, кроме страдания.
Ее слова, казалось, пробили брешь в его отстраненности, словно стрела со стальным наконечником.
– Хотите получить рекомендации? – ледяным тоном поинтересовался Девон. – Подтверждение моих способностей в постели?
– Нет, конечно! – бросила Кэтлин. – Не ехидничайте.
В мрачной синеве его глаз тлел огонь, когда он поймал ее взгляд.
– Тогда почему вы мне отказываете? И почему лишаете себя того, чего хотите? Вы были замужем, никто не будет ожидать от вас девственности. Если мы доставим друг другу удовольствие, это никому не повредит.
– Это повредит мне… в конечном счете.
Он посмотрел на нее озадаченно и не без раздражения:
– Почему вы так решили?
– Потому что я знаю себя, – сказала Кэтлин. – И достаточно хорошо знаю вас, чтобы верить, что вы никогда намеренно не причините боль ни одной женщине. Но вы для меня опасны. И чем сильнее вы пытаетесь убедить меня в обратном, тем более очевидным это становится.
Хелен провела в комнате Риза Уинтерборна три дня: пока он лежал в лихорадке и почти все время молчал, она щебетала без умолку. Она сама устала от звука собственного голоса и к концу второго дня обронила что-то в этом роде, но в ответ ее подопечный бросил отрывисто:
– А я нет, так что продолжайте.
Боль в ноге, лихорадка и вынужденное пребывание в постели сделала его угрюмым и раздражительным. Всякий раз, когда Хелен не оказывалась рядом и не развлекала его, он выплескивал свое дурное настроение на любого, кто оказался поблизости, даже на несчастную горничную, которая приходила по утрам почистить и затопить камин.
После того как все случаи из детства и подробные истории из жизни семьи Рейвенел закончились, все ее учителя, любимые домашние питомцы и самые живописные прогулки вокруг Эверсби были описаны, Хелен пошла поискать, что бы можно было ему почитать. Она уже пыталась увлечь его романом Диккенса, но он его категорически отверг: Уинтерборна не интересовала ни художественная литература, ни поэзия. Тогда Хелен стала читать ему газеты, и это его устроило. Более того: он просил, чтобы она читала каждое слово, включая рекламные объявления.
– Удивительно, что ты вообще согласилась ему читать, – заметила Кэтлин, когда Хелен позже рассказала ей об этом. – На твоем месте я бы не стала.
Хелен в недоумении посмотрела на нее. Разговор происходил в оранжерее с орхидеями, где Кэтлин помогала Хелен в кропотливом занятии: опылении цветущей ванили.
– Кажется, вы не в восторге от мистера Уинтерборна.
– Он приводит в ужас горничных, проклинает миссис Черч, оскорбляет Симса и был весьма несдержан со мной, – сказала Кэтлин. – У меня складывается впечатление, что единственный обитатель поместья, которого он еще не оскорбил, – это поросенок, да и то лишь потому, что пока не заходил в его комнату.
