– Святые угодники! – пробормотал тот, опешив.
Собак Риз как раз любил и ничего против них не имел, но его озадачило другое животное, которое появилось в комнате вслед за собаками и нахально улеглось рядом с его стулом.
– Квинси, почему в гостиной свинья? – воскликнул в полнейшем недоумении он.
Камердинер, который в этот момент был занят выпроваживанием из комнаты собак, ответил рассеянно:
– Сэр, это домашний питомец, но его никак не удается удержать в сарае: он упорно проникает в дом.
– Но… – Риз понял, что возмущаться бессмысленно, поэтому лишь заметил: – Если бы я стал держать в своем доме скотину, меня назвали бы невежественным или глупым, а если свинья свободно разгуливает по особняку графа, это считается эксцентричным. Почему?
– Потому что от аристократа многого не ожидают, – ответил Квинси, энергично дергая поросенка за ошейник. – Как правило, это бездельники, повесы, изнеженные создания.
Чем решительнее он тянул и толкал поросенка, тем упрямее животное сопротивлялось. Квинси с трудом удавалось сдвинуть Гамлета хотя бы на дюйм.
– Клянусь, мерзкая животина, что отправлю тебя на живодерню и велю сделать из тебя сосиски и эскалопы!
Игнорируя угрозы решительно настроенного камердинера, поросенок, явно что-то ожидая, с надеждой смотрел на Риза.
– Квинси! – позвал тот. – Смотрите!
Он взял с тарелки булочку и небрежно подбросил в воздух. Камердинер ловко поймал ее рукой в белой перчатке.
– Спасибо, сэр.
Стоило ему шагнуть к двери с булочкой в руке, поросенок тут же потрусил за ним следом.
Риз, с улыбкой наблюдавший за этой сценой, заключил:
– Желание всегда мотивирует лучше, чем страх, – запомните это, Квинси.
Глава 26
«Тео, Тео, не надо!»
Кошмарный сон был таким же ярким и страшным, как всегда. Она бежала к конюшне, но земля под ее ногами качалась, и каждый шаг получался кривым. Она слышала вдали ужасающее ржание Асада. Двое конюхов держали коня за уздечку, заставляя стоять неподвижно, пока ее муж не вскочит ему на спину. Утренний свет пугающе озарял золотистую фигуру коня: Асад топтался на месте и бил копытом.
Когда она увидела, что Тео поднимает хлыст, ее сердце тревожно застучало: Асад ни за что не подчинится хлысту. Она закричала: «Остановись!» – но конюхи уже отпустили уздечку и конь рванулся вперед. Асад запаниковал, выпучил глаза, встал на дыбы и резко опустился вниз, раздувая бока, чтобы порвать подпругу. Хлыст в руке Тео поднялся и опустился, потом еще и еще…
Арабский скакун изогнулся, взбрыкнул, и Тео вылетел из седла. Раздался звук, как будто встряхнули полотенце, и его тело с ужасающей силой ударилось о землю. Последние несколько ярдов до его неподвижной фигуры Кэтлин преодолела с трудом, уже зная, что помочь мужу нельзя. Она упала на колени, посмотрела ему в лицо…
Но это был не Тео.
Ее горло обожгло криком.
Кэтлин проснулась и попыталась сесть, но мешали спутавшиеся простыни. Ее дыхание было прерывистым и резким, руки дрожали. Она схватила край стеганого покрывала и вытерла мокрое лицо, потом подтянула к груди колени и положила на них голову.
«Это всего лишь сон, – сказала она себе, – сейчас все пройдет». Она легла и приказала себе дышать глубже, чтобы успокоиться, но ничего не получалось. Она перекатилась на бок, потом села, спустила с кровати одну ногу, потом другую. «Не смей!» – приказала она себе, но ноги уже опустились на пол. Как только ее ступни коснулись пола, обратного пути уже не было.
Кэтлин быстро вышла из комнаты и поспешила в темноте по коридору, словно хотела убежать от воспоминаний и призраков, что гнались за ней по пятам. Остановилась она только перед дверью хозяйской спальни. О своем импульсивном поступке она пожалела, когда уже стучала, но все равно не могла заставить себя перестать, пока дверь внезапно не распахнулась. Она не видела лица Девона, только темные очертания его тела, но зато хорошо слышала знакомый голос.
Он втянул ее в комнату и закрыл дверь.
– В чем дело? Что случилось?
Его руки сомкнулись вокруг ее дрожащего тела. Прижавшись к нему, Кэтлин поняла, что на нем ничего, кроме повязки на ребрах, нет, но тепло его сильного тела так успокаивало, что она не могла заставить себя отстраниться.
– Мне не следовало вас беспокоить, – промямлила Кэтлин, прижимаясь щекой к его груди, покрытой упругими шелковистыми волосками. – Прошу прощения, но я видела кошмарный сон, причем такой реальный…
Он погладил ее по голове и мягко спросил:
– Что же вам снилось?
– То утро, когда погиб Тео. Я видела один и тот же кошмар несколько раз, но сегодня ночью было по-другому. Я подбежала к нему, он лежал на земле, но когда посмотрела в лицо, это был не он, это был…
Она замолчала всхлипнув, и зажмурилась.
– Я? – спокойно спросил Девон и положил руку ей на затылок.
Кэтлин кивнула, судорожно вздохнув.
– От-ткуда вы знаете?
– Сны имеют свойство перемешивать воспоминания и переживания. – Он коснулся губами ее лба. – После того, что недавно произошло, неудивительно, что ваше сознание связало эти события со случившимся с Тео, хотя не на самом деле этого не было. – Он запрокинул ей голову и поцеловал влажные ресницы. – Я здесь и со мной ничего не случится.
У нее вырвался вздох облегчения.
Девон держал ее объятиях до тех пор, пока не почувствовал, что она успокоилась и перестала дрожать, потом предложил:
– Может быть, я провожу вас обратно в вашу комнату?
Шли секунды, но Кэтлин молчала. Правильным ответом было бы «да», но правдивым – «нет». В конце концов, мысленно ругая себя, она чуть заметно покачала головой.
Девон замер, не поверив своим глазам, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Обняв за талию, он повел Кэтлин к кровати. Она легла и натянула тяжелое теплое одеяло до самого носа: удовольствие боролось в ней с чувством вины. Девон задержался возле кровати. Чиркнула спичка, послышалось шипение, и короткая голубая вспышка сменилась пламенем свечи. Потом он лег под одеяло рядом с ней, и она напряженно застыла. Сомневаться, к чему это приведет, не приходилось: если делишь постель с обнаженным мужчиной, с девственностью точно расстанешься, – но Кэтлин знала и другое – к чему это не приведет. Она видела лицо Девона, когда в канун Рождества держала на руках маленькую девочку – дочь одного из фермеров. Тогда его лицо на короткий горький миг застыло в маске страха. Если она и не остановится, то ей придется смириться с тем, что, каковы бы ни были его планы на поместье, они не включают женитьбу и отцовство.
– Это вас ни к чему не обязывает, – пробормотала Кэтлин не столько для него, сколько для самой себя. – Это только на одну ночь.
