Он посмотрел на брата и не совсем уверенно сказал:
– Я не могу остаться: мне необходимо срочно вернуться в Лондон.
Утром в день отъезда Девона Хелен не спустилась к завтраку, а передала, что у нее мигрень и она останется в постели. Кэтлин очень встревожилась, потому что не помнила, когда Хелен в последний раз жаловалась на недомогание. Она принесла ей лечебную настойку, сделала прохладный компресс на лоб и позаботилась, чтобы в спальне было темно и тихо.
Пока Хелен спала, Кэтлин или кто-то из сестер по меньшей мере раз в час подходили на цыпочках к двери и заглядывали к ней. Она ни разу не проснулась, только вздрагивала, как спящая кошка: по-видимому, сны ее были далеко не приятными.
– Это ведь хороший знак, что у нее нет температуры, правда? – спросила Пандора днем.
– Да, – подтвердила Кэтлин. – Я думаю, ей просто нужно отдохнуть после всех волнений прошедшей недели.
– А я думаю, дело не в этом, – возразила Кассандра.
Девушка присела на край дивана с расческой и набором шпилек, положила на колени модный журнал и стала экспериментировать с волосами Пандоры. Они пытались скопировать одну из самых модных причесок: сложное сооружение, в котором пряди волос завивали и прикалывали на макушке, а на спину спускалась двойная коса шатлен. К сожалению, темно-каштановые волосы Пандоры были слишком густыми и шелковистыми и не желали держаться под шпильками, локоны выскальзывали и распускались.
– Да ты с ними будь пожестче, не миндальничай, – наставляла сестру Пандора. – Бери побольше помады. Мои волосы реагируют только на грубую силу.
– Надо было побольше всего купить в «Уинтерборнсе», – со вздохом сказала Кассандра. – Мы уже половину израсходовали…
Кэтлин, вдруг что-то вспомнив, посмотрела на Кассандру.
– Что ты сказала? Не про помаду, а про Хелен.
Зачесывая наверх очередную прядь волос Пандоры, Кассандра ответила:
– Я не думаю, что ей нужен отдых от чрезмерного волнения. Я думаю… – Она помолчала. – Кэтлин, если я расскажу про кого-то что-то личное, это будет сплетня?
– Да, но это не тот случай: речь про Хелен и ты рассказываешь это мне, – так что продолжай.
– Вчера, когда мистер Уинтерборн приходил к нам с визитом, они с Хелен оставались в гостиной на первом этаже за закрытыми дверями. Я собиралась зайти забрать книгу, которую оставила на подоконнике, но услышала их голоса. – Кассандра помолчала. – Вы были заняты с экономкой, проводили инвентаризацию, и я решила, что не стоит вас беспокоить.
– Да-да, и?..
– Судя по тому, что я слышала, они из-за чего-то ссорились. Наверное, мне не стоит называть это ссорой, потому что Хелен не повышала голос, но… казалась расстроенной.
– Вероятно, они обсуждали свадьбу, – предположила Кэтлин. – Ведь именно тогда мистер Уинтерборн ей сказал, что намерен начать к ней готовиться.
– Нет, не думаю, что они спорили из-за этого. Жалко, что я не смогла услышать больше.
– Тебе нужно было использовать мой трюк со стаканом, – раздраженно заметила Пандора. – Если бы там была я, то смогла бы потом пересказать все до последнего слова.
– Я пошла наверх, – продолжала Кассандра, – и как только поднялась, увидела, как мистер Уинтерборн уходит. Через несколько минут Хелен тоже поднялась наверх, и у нее было очень красное лицо, как если бы она плакала.
– Она что-нибудь говорила о том, что произошло? – спросила Кэтлин.
Кассандра отрицательно покачала головой.
Пандора нахмурилась и потрогала свои волосы.
– Это не похоже на завитки: скорее уже гигантские гусеницы.
Кэтлин посмотрела на близняшек, и по ее лицу промелькнула улыбка. Как же она любит их обеих! Хоть она еще слишком молода и недостаточно мудра, чтобы быть им матерью, кроме нее, у них никого нет, чтобы по-матерински направлять, пожалеть или наказать.
– Я пойду загляну к Хелен, – сказала она вставая, но прежде чем уйти, подошла к Пандоре и разделила одну из «гусениц» у нее на голове на два валика и закрепила их шпильками.
– Что вы ей скажете, если она признается, что у них с Уинтерборном была ссора? – спросила Кассандра.
– Скажу, чтобы ни в коем случае не позволила мужчине доминировать. Лорд Бервик как-то сказал мне, что, если лошадь натягивает поводья, нельзя тянуть их обратно, надо отпустить, но не больше чем на дюйм.
Входя в комнату Хелен, Кэтлин услышала приглушенные всхлипывания и быстро подошла к кровати.
– Дорогая, что случилось? Тебе плохо? Что я могу сделать?
Хелен покачала головой и вытерла глаза рукавом ночной рубашки. Кэтлин налила из стоявшего на тумбочке кувшина стакан воды и подала ей, потом поправила подушку, дала чистый носовой платок и расправила покрывало.
– Мигрень все донимает?
– Ужасно, – прошептала Хелен. – Болит даже кожа.
Кэтлин придвинула к кровати стул, села и, участливо посмотрев на девушку, рискнула спросить:
– Из-за чего это началось? Во время визита мистера Уинтерборна что-то произошло?
В ответ Хелен едва заметно кивнула, и у нее задрожал подбородок: казалось, она была на грани срыва. В голове Кэтлин завертелись мысли одна ужаснее другой. Такой расстроенной она не видела девушку со дня смерти Тео.
– Лучше бы ты мне рассказала, – предложила Кэтлин. – А то воображение мне подсказывает всякие ужасы. Чем тебя так расстроил Уинтерборн?
– Я не могу сказать, – прошептала Хелен.
Кэтлин постаралась говорить спокойно:
– Он к тебе приставал?
Последовало долгое молчание, наконец она выдавила:
– Я не знаю. Он хотел… не знаю, чего он хотел. Я никогда… – Она замолчала и высморкалась в носовой платок.
Кэтлин заставила себя спросить:
– Он сделал тебе больно?
– Нет, но он целовал и целовал меня не переставая, и… мне это не понравилось. Это было совсем не так, как я себе представляла. И он положил руку… куда не следовало. Когда я его оттолкнула, он рассердился и сказал что-то резкое: будто я думаю, что слишком хороша для него. Он еще что-то говорил, но я не все поняла: было много слов на валлийском. Я не знала, что делать, и заплакала. Тогда он ушел, ничего больше не сказав. – Она опять всхлипнула, икнула и жалобно сказала: – Не понимаю, что я сделала не так.
– Ты ни в чем не виновата и не сделала ничего плохого.
– Сделала, должно быть, сделала.
Хелен прижала пальцы к вискам поверх влажной ткани, которая лежала у нее на лбу.
«Уинтерборн, чурбан неотесанный, – в гневе думала Кэтлин, – неужели непонятно, что с застенчивой девушкой нужно быть нежным, когда целуешь ее в первый раз?» – а вслух сказала:
