На следующее утро, после завтрака с новообретённой семьёй, я поднялась в комнату, которая теперь получила официальный статус моей и села размышлять обо всём, что узнала.
Итак, в этом мире полноценно читать могут лишь книгочеи. Это довольно трудно, но вместе с тем и престижно. Книгочеи были востребованы как ассистенты-переводчики во многих областях.
Обычные же люди читать, и тем более писать, не умели - им это было просто ни к чему. Ремесла передавались из уст в уста, от мастера к подмастерью, учившемуся всему на практике. Так зачем же тратить время на чтение каких-либо книг с теорией?
Одни из немногих, кто обучался в Эллизиуме наравне с книгочеями, были целители. Им всегда приходилось изучать не только новейшие методики исцеления, но и те, что использовались столетия назад.
Болезни и эпидемии приходили и уходили, и могло статься так, что современники не знают правильного рецепта лечения. Необходимо было искать ответы в архиве - вдруг раньше сталкивались с подобным?
Кроме того, целительская практика была связана также с родством и кровавыми камнями. Чтоб определить личность пациента в таких случаях, как мой, необходимо было прочесть записанное под его кодом.
В подробности Ольрих не вдавался, да и я сама не лезла, чувствуя, что информации итак слишком много.
Зато эти два престарелых прохвоста - как назвала их Даниэла - получили хороший выговор за свои проделки с настойкой и последующей проверкой меня.
За обманом влитую настойку я могла так нажаловаться, что целителя понизили бы в ранге. А за согласие на проверку кровавым камнем когда я понятия не имела что это -могли понизить и дедушку. И это в лучшем случае!
Кровавый камень не был, конечно, незаконен, но прибегать к нему можно было лишь с согласия испытуемого и в самых крайних случаях.
- Но это и был крайний случай! - попытался оправдаться Ольрих.
Это же учёные, исследователи! А я - слишком интересный объект для изучения.
Жаловаться на них я, конечно, никуда не собиралась. А после бабушкиной выволочки, из-за которой они выглядели словно нашкодившие дети, я перестала и обижаться. В концеконцов, и сама могла так поступить на их месте - не спешила же я верить кому-то из них на слово!
Во время этого анализа происходящего и размышлений об устройстве нового мира, нашла в столе отца бумагу, перо и чернильницу, и стала машинально переносить мешанину из виденных мною символов на бумагу.
Пером, конечно, писать была не приучена, но это оказалось похоже на использование рейсфедера и туши. А уж в черчении и каллиграфии я знала толк.
Собственно за этим занятием меня и застал дедушка, после стука и разрешения вошедший в комнату.
Несколько мгновений он молча рассматривал подсыхающие чернила на листе.
- Где ты видела это?
Я изобразила как отдельные символы, виденные мной на вывесках города, так и их скопление, змеившееся по спине женщины, что приходила вчера к Людвигу.
- Вчера подсмотрела случайно, - призналась я.
- И долго длилось это твоё «случайно»? - улыбнулся дедушка, раскусив меня.
- Где-то с минуту, думаю, - пожала плечами.
- И ты запомнила всё так точно за минуту?
- А что, правда похоже? - удивилась я. - Просто по привычке зарисовывала. На бумаге легче, чем в голове, всё отсортировать.
- Ты не перестаёшь меня поражать, Мариса! - Он покачал головой, но недовольным не выглядел. Напротив, казался приятно удивлённым. - Очень похоже! Кажется, ты действительно изучала ремесло книгочеев.
Да нет, просто училась на архитектора в другом мире.
Но изучить здешнее письмо была бы очень не против, о чём и объявила дедушке.
- Это не так легко, как кажется, - загадочно улыбнулся мне он.
Глава 3.
Через пару дней, когда я начала изучать основы науки книгочеев, поняла, о чём говорил дедушка.
Время до нашего первого занятия провела в бытовых хлопотах, находясь в основном в компании бабушки.
У меня ведь не было никаких вещей, кроме тех, что на мне. Ни одежды, ни белья, совершенно ничего. Пришлось потратить время на походы по магазинам.
К счастью, привычная мне мода не так уж и отличалась от здешней. Правда, на Земле девушки сейчас в основной массе своей предпочитали джинсы и штаны юбкам и платьям. Здесь же было наоборот. Джинсы, особенно такие, как я любила - с потёртостями и заклёпками, искусственно состаренные и рваные, - были редкостью, но не такой уж диковинкой. По крайней мере, косых взглядов и отторжения у местной публики не вызывали.
Краски для волос здесь тоже существовали, и даже были в моих любимых диких оттенках. Закралась мысль, что Даниэла может быть консервативна в таких вопросах и не одобрит моего желания обновить свой фиолетовый окрас, но нет. На эту идею она отреагировала абсолютно спокойно и даже сказала, что цвет мне действительно идёт.
А вот что было удивительным и отличным от Земного, так это деньги. Не было ни бумажек, ни монет - ничего привычного. Вместо этого использовались прозрачные бусинки с символами, выстраивающимися будто из дыма, внутри них. Расплачивались тут желаниями.
Всего желаний было три вида. Малые звались «линка», средние «насиив» и большие -«меел». Отличались они также величиной и собственно символами внутри.
Информацию об устройстве мира я слушала очень внимательно и жадно, чуть ли не с желанием законспектировать всё немедленно. Заметив это, бабушка засмеялась и сказала, что странные названия можно и не запоминать - достаточно помнить о трёх размерах желаний. А названия относятся к символам внутри и в обычной разговорной речи используются нечасто.
С началом же занятий с дедушкой узнала, что символов всего двадцать два, но значений у них - тысячи.
- В этом и заключается трудность чтения - в зависимости от порядка, окружения, контекста и множества других условностей один и тот же символ может означать невероятное количество вещей, - объяснял мне Людвиг. - Письменная речь весьма абстрактна, но при том логична. Основная цель книгочея - соединить разрозненные куски в одну логическую цепь. Комбинация символов, выстаивающихся в одну фразу или предложение, может толковаться годами. Вот почему кроме книгочеев и целителей никто не использует письмо. Затраты времени почти никогда не стоят того, что можно было бы записать.
- Тогда что же написано на вывесках? - спросила я. - Это ведь не только для книгочеев и целителей. Как обычные люди узнак>т куда им идти?
- Ты наверняка заметила что на вывесках всегда только один символ, и никогда не группа? - Я, как прилежная и внимательная ученица, кивнула. - Так вот. Основное значение каждого из символов примерно знает каждый. Например, символ «бадха» может означать продуктовый магазин или ресторан. Словом, что-то связанное с едой. «Ейстер» в основном обозначает магазины одежды, «кварра» - все развлекательные учреждения типа театров, музеев и прочее. «Шаквалаха» обозначает транспорт и станции.
