- У нас надежная память. Она хранит всю полученную информацию, - тоном докладчика произнесла Танира.
Ее приятный мелодичный голос наполнился нотками холодной отстраненности, и от этого я огорчился. Меньше всего на свете мне хотелось обижать эту милую девушку, жизнь которой началась с тяжелых испытаний. Страшно представить, она не ведала беззаботного счастливого детства и полной увлекательных приключений юности.
- Но время лечит от всех пережитых невзгод, - заверил я, пробежавшись любопытным взглядом по соблазнительным изгибам стройного, крепкого, гладкого тела.
Интуитивно понимал, ей нужно именно такое мужское внимание: дикое, покорное инстинкту, без налета цивилизованной скромности и интеллигентных увиливаний. То ли белобрысый негодяй ее выдрессировал как цирковую тигрицу, чтобы прыгала к нему по щелчку пальцев, то ли в самой ее хищной натуре таилась неукротимая жажда пылающей жарким огнем страсти. А я рядом с ней почувствовал себя древним греком или римлянином, жителем тех изящно-развратных времен, когда люди могли без стеснения предаваться любовным утехам, не вспоминая о стыде и общественном порицании. С каждой секундой мне было все труднее противиться искушению.
- Смотри, - Танира показала мне свои длинные тонкие пальцы, и я сразу расфантазировался, представив ее красавицей со старинной картины, такими пальчиками только бы на пианино музицировать, да веер на балу держать, а не вцепляться в шкуры пойманной на ужин животины. - Я подпилила когти, чтобы не поранить тебя.
- О, это очень мило с твоей стороны, - я сам не уловил момент, когда приподнял руки, и они сразу же оказались захвачены в ласковый плен.
Проскользнув по коже моих рук своими красивыми пальчиками, оказавшимися слегка шершавыми, Танира отпустила меня. Внимательно всмотревшись в мое лицо сначала с правой стороны, потом с левой, она пощупала мускулы моего предплечья, а затем провела жесткой, но не мозолистой, ладошкой по груди и животу, обводя указательным пальцем контуры выступающих под кожей мышц.
- Мне нравится твое тело, - томно протянула она с мечтательной грустью ребенка, которому родители не покупают понравившуюся игрушку. - Ты не слабый.
- Я слежу за фигурой, стараюсь поддерживать хорошую спортивную форму, - чуток хвастливо признался ей, - Не стану кривить душой, мне далеко до стати штангиста, но при всем при том я не хлюпик.
С большим трудом я проговаривал каждое слово по вине смущения, которое во мне отчаянно боролось со страстным желанием. Будто бы столкнулись жаркий экватор с ледяным полюсом, и от их противодействия друг другу все внутри пылало и тело знобило.
- Хлюпик. Забавное слово. Похоже на велянское имя. Что оно у вас означает? - девушка почти вплотную прижалась ко мне, жарко дыша в лицо.
От ее прикосновений под моей кожей разливалось приятное нежное тепло.
- Слабый, безвольный человек, - объяснил я, чувствуя, что краснею, как застенчивая девица.
- Да, ты не такой. Но я не понимаю, почему ты стараешься ускользнуть от меня? Я тебя пугаю? Выглядишь испуганным, и твои энергетические импульсы... сбивчивые и сильные. Трудно их воспринять.
- На моей планете с древних времен люди соблюдают устойчивый порядок. Все важные дела, не исключение тому и личные отношения между мужчиной и женщиной, подчиняются давным-давно установленным правилам. Для всякого дела определена строгая поэтапная последовательность. Считай, мы с тобой - влюбленная пара. Прежде, чем голыми друг к другу прижиматься, мы должны походить на свидания. Стихи, романтические беседы, цветы.
- У меня есть цветок, - спохватилась девушка. - Могу принести. Он еще маленькое семечко, не проросшее, но если тебе нужно растение.
- Нет, не надо. Поверь, мне Танюша, за малое время ты стала очень дорога моему сердцу,
- я приложил ее ладошку к своей груди, осмелившись придержать кусачую красотку за стройную талию.
Неожиданно Танира выскользнула из моих бережных и нежных объятий. Она жестко схватила меня за руки и втащила в душевую кабину. Дверца захлопнулась, пространство вокруг нас начало заполняться чуть теплой водой.
Не дав мне опомниться, стройная и гибкая красавица самозабвенно впилась в мои приоткрытые губы, слегка прихватывая клыками нижнюю губу. Не успел я сделать вдох, как юркий язычок призвал последовать за ним в головокружительную игру чувств и эмоций.
А дальше начало творится прекрасное безумие, которого даже стыдиться было совестно. Раз мы друг другу предназначены, чего нам прятаться за стенами, воздвигнутыми из правил и запретов? Все происходящее было похоже на ожившую античную легенду, на прикосновение чуда. Мне было ничуть не страшно утонуть в пучине страсти, пусть даже я, вновь открыв глаза, обращусь в камень или рассыплюсь горсткой пепла под взглядом этих невероятных глаз, то будто сковывающих морозной коркой, то словно прожигающих насквозь. Хотелось, чтобы эта прекрасная сказка никогда не заканчивалась.
“Ты так в меня вцепилась, будто выбрала на ужин. Точно не обманула, когда обещала, что не съешь меня?” - мысленно я мог хоть что-то сказать, а вслух, увы, был не способен.
“Не съем, иначе мне станет скучно одной без тебя, - она беззастенчиво льнула ко мне, откидывая голову и позволяя осыпать ее шею и плечи смазанными поцелуями. - Шерсть на твоем лице скребет мою кожу. Но я не боюсь щекотки. Я больше ничего не боюсь”.
Когда голова шла кругом от нахлынувших эмоций, прогремела сирена, похожая на военное оповещение о воздушной тревоге, и скрипучий голос начал вещать на общем языке: “Предупреждение! Существам, принадлежащим к разным биологическим видам, запрещено спарииваться на территории космической станции галактического содружества”.
Ну вот нас и пристыдили. Не болтливые соседи, любители заглядывать в замочные скважины чужих дверей, так притаившиеся здесь повсюду электронные шпионы.
Пришлось нам с Танирой отмерить друг от друга дистанцию в полшага и выбираться поочередно из душевой. Ладно, хоть мыло с нас успел смыть мудреный агрегат, и мы согрелись, как телом, так и душой. Мне и вовсе пришлось взять небольшую передышку от домашней суеты и отдышаться, чтобы прийти в норму.
Танира нашла припасенную для нас одежду. Одинакового цвета серые пижамы были сшиты из скользкой на ощупь синтетической ткани. Нарядившись в эти непритязательного вида костюмы, предназначенные то ли исключительно для сна, то ли и для выхода на публику тоже, мы устроились рядышком на широкой кровати без прикосновений, которые могли быть истолкованы предвзято. Лишь обмениваться влюбленными взглядами и нежными улыбками нам было не запрещено. Мы вовсю пользовались этим допущением, ведя мысленные разговоры на самые незатейливые и приятные темы, подкрепляя слова яркими картинками из воспоминаний, пока веки наших глаз не начала утяжелять и смеживать привычная для обоих народов дремота, предшествующая крепкому сну.
ГЛАВА 17. Пленник
Киарен
Председатель Стэлс ждал меня. Его секретарь Делабела напрасно старалась не показать грызущего ее изнутри панического страха. Я чувствовал ее импульсные вибрации и видел, как раз за разом испуганно моргнул ее единственный глаз, когда я менее чем на шаг сократил расстояние между нами в широком коридоре.
