Возвращение в квартиру прошло относительно спокойно. Правда, местные сплетницы все еще сидели на скамейке, но только их стало заметно больше. Они активно обсуждали что-то. Точнее кого-то. Когда мы оказались в поле зрения старушек, все разговоры стихли. Подружки-сплетницы бросали в сторону эльфа восторженно-кокетливые взгляды из-под накрашенных ресниц. Больше всех поразила Митрофановна: размалеванное полноватое лицо со сломанным носом — это что-то с чем-то. Поймав на себе мой ошарашенный взгляд, она злостно сплюнула на мокрый после дождя тротуар. Дарий шел рядом, погруженный в свои мысли, и не замечал страстных старушечьих взглядов.
Жаль, конечно, что не удалось выселить его из квартиры, но чем черт не шутит. Авось и сам через некоторое время съедет.
По лифту поднялись на пятый этаж. Также молча мы вошли в тихую квартиру, на удивление, целую. Обычно Шокер в мое долгое отсутствие занимается разрушением жилья. Грозный овчар нашелся на кухне, уплетающий остатки оставленного паштета. На пришедших не обратили никакого внимания, только хвост весело качался из стороны в сторону.
Есть особо не хотелось, но от чашечки горячего чая не откажусь. Пока кипел чайник, а Шокер активно вылизывал железную миску, я успела помыть руки и заглянуть в спальню, где обосновался эльф. Дарий сидел на кровати в позе лотоса, полностью погруженный в изучение выданного господином Фирблом талмуда. Изумрудные глаза перебегали со строчки на строчку. Он даже не отвлекся, когда я присела на широкую кровать за его спиной.
Либо господин гном настолько не любит эльфа, либо на складе не осталось таких справочников по нашему миру, но прочитать все написанное невозможно: порванные страницы, липкие пятна, смазанные серые строчки.
Я обреченно вздохнула. Чувствую, большую часть информации придется рассказать мне.
— Тебе делать нечего, человечка? — от этого презрительного тона я внутренне содрогнулась.
Он обиделся, что я при всей конторе назвала его эксгибиционистом? Извиняться не буду — нечего было из себя гордого строить и препираться с уважаемым гномом.
— Я пойду собаку выгуливать, — произнесла ровно. — Как вернусь, будем ужинать.
Меня не особо слушали — эльфийский нос снова уткнулся в пожелтевшие страницы талмуда. Я лишь махнула на остроухого рукой.
Шокер уже ждал на пороге с поводком в зубах. Закрепив карабин на ошейнике, мы выбежали из квартиры.
***
Сегодняшняя прогулка вышла необычной. Сначала все шло как всегда. На собачьей площадке мы были одни. Шокер бегал по клавишам и тоннелям, ловко перепрыгивал через ряды низких барьеров. Только качели нам никак не удаются — трусит он перед этим снарядом еще с малых лет (как его допустили до военной полиции остается загадкой). И, конечно, искупались во всех лужах (куда же без этого).
Я бежала рядом с ним, контролируя пса длинным поводком. Ведь если он побежит на стену — может повредить единственный во всей стране бионический протез для собак, а деталей для него, собственно, нет. Когда от длительной пробежки устали оба, мы поплелись домой.
По дороге зашли в открытое кафе. Я наслаждалась шоколадными пирожными, сидя за дальним столиком уютного "Нежного лотоса". Собаке разрешили взойти с хозяйкой на веранду только с условием, что Шокер будет в наморднике и исключительно рядом со мной.
Потягивая молочный клубничный коктейль, я наслаждалась желанным одиночеством. Во всем кафе занято только три столика, включая мой. Яркие гирлянды освещали белый деревянный потолок веранды, круглые ароматические свечи на металической подложке стояли на каждом квадратном столике. Это приятное освещение придавала веранде романтическую обстановку.
Высокий бокал опустел наполовину, когда на веранду вошла высокая фигура, лицо которой было скрыто под низким капюшоном. Сразу видно — мужская: два метра роста, косая сажень в плечах, необъятный живот (невооруженным глазом видно, что под серой толстовкой ни слоя жира), мощные руки. В руках, облачные в кожаные перчатки, он держал черный пакет.
Я кожей ощущала его колючий, изучающий взгляд. Эта махина направилась к моему столику.
— Добрый вечер, Алёна Ивановна? — голос незнакомца оказался низким, грубым с рычащими нотками.
Мужчина встал напротив меня, спиной к залу.
— Откуда вы знаете моё имя? — я всматривалась в тень капюшона, водя правой рукой по столику в поисках ножичка.
Неприятное ощущение. Я облизнула пересохшие губы. Передо мной, хрупкой маленькой девушкой, здоровенный шкаф, в зале осталось трое посетителей, но они не имели таких мускулов. Ещё имеется собака-инвалид.
Мужчина стянул с головы капюшон. Не встреть я эльфа или гнома вживую, то подумала, что человек передо мной совсем поехал на фэнтези играх. Болотного цвета кожа, на квадратном подбородке рваный белый шрам, острые мясистые скулы, два торчащих из-под пухлых губ массивных клыка. Жестокое волевое лицо. Орк? Кажется, господин Фирбл упоминал об этой расе.
Незнакомец спокойно выдержал мой изучающих взгляд.
— Я от гнома, — прогрохотал орк и поставил на стол чёрный пакет, из которого торчал уголок деревянной коробки.
Немногословный незнакомец собирался уйти из кафе, склонив голову на прощание.
— Извините, — чувствую как к щекам приливает кровь под этим холодным взглядом маленьких серых глаз.
Чёрные кустистые брови полетели на широкий морщинистый лоб. В глазах читался вопрос: чего тебе ещё?
Мне было интересно узнать о других расах, спокойно гудяющих по нашему миру. Эльф ничего не расскажет, а тут хороший источник информации.
— Можно я задам вам несколько вопросов?
Удивление не сходило с лица орка. Но он все же сел на стул. Несчастная деревянная мебель жалобно затрещала под его весом.
— Правда, что орки прирождённые кузнецы?
Повисло неловкое молчание. Настолько неловкое, что я уже пожалела о своём вопросе. Щеки горят от стыда, пальцы рвут бумажную салфетку, а внутри все сжалось колючим ежиком. На лице орка отражался весь спектр удивления.
— Как вы догадались кто я? — хриплый голос с был подобен раскату грома в этой давящей тишине.
Я обвела пальцами его лицо, намекая, что, вроде как, не слепая и все прекрасно вижу.
Нервно покашливая, собеседник запустил руку за воротник и достал массивный жёлтый камень на серебряной цепочке. Он внимательно осматривали этот камушек. Хмурился, рычал, упоминал гнома-обманщика. Снова хмурится, говорит, что камень целый. Смотрит на меня, изучает.
— Как вас зовут-то? — эта тишина щекочет мне нервы.
Пораженный взгляд недоумевающего орка остановился на мне.
— Ирштын. И нет, в нашем мире среди орков нет ни одного кузнеца, — сказал, как отрезал.
Только хотела сморозить очередной глупый вопрос, но орк перебил меня грубым:
— Всего вам хорошего, Алёна Ивановна!
