— Показушник! — фыркнула я устраиваясь на свободное место.
***
Наконец, после многочасового торчания в пробках я добралась до своей квартиры. С той стороны двери послышался заливистый лай и грохот упавшей вазы. Я тихо взвыла — это была моя любимая ваза! Я начала активно рыться в женской бездонной сумочке в поисках ключей. Если простою тут ещё хоть на минуту дольше по моей квартире пройдётся ураган по кличке Шокер. Под моими пальцами зазвенела массивная связка ключей. Ура! Вынув всю связку из сумки, я не сразу нашла нужный ключ. А вот он! Я вставила ключ в скважину и кажется там грохнулось что-то ещё. Три поворота и железная дверь открывается.
Так я и знала! По всему коридору были разбросаны осколки некогда красивой голубой вазы. И к добавлению к этому везде валялись куски бумаги. Так, стоп! Это не просто бумага! Это же листы с журнала Игоря. Как ошпаренная, побежала в свою спальню и сокрушенно завыла:
— Шокер!
Этот пёс лежал на моей кровати и драл зажатый между лап эксклюзивный журнал про мотоциклы. Я взвыла уже громче. Игорь меня убьёт! А Шокер, увидев меня, радостно залаял и активно завилял хвостом. Уже в следующую секунду он спрыгнул с кровати и принёс к мои ногам изодранный клочок, который был когда-то дорогим глянцевым журналом. А взгляд такой счастливый, словно он не журнал разодрал, а, как минимум, грабителя.
— Шокер! — рычать я могу не хуже собаки.
Здоровенная немецкая овчарка трусливо прижала уши и хвост. Преданный взгляд в мои злые глаза и этот трусишка, подняв лапу-протез, словно она у него больная, поковылял под кровать, где и спрятался от злой хозяйки.
Физика, Саша, а теперь ещё и это! И что мне ожидать завтра — пришельцев?!
Уставшая от всей сегодняшней суеты я упала на кровать. Хотелось скрыться от всего мира, окунуться с головой в сон. Но ни в одном глазу. От скуки я накрылась одеялом с головой. Прикрыв тяжёлые веки, я вспоминала Сашу. А точнее его глаза. Мне же не могло показаться — его глаза светились. И о чем ему сообщил тот неизвестный, что Александр сорвался с места и уехал?
Кровать прогнулась под тяжёлым весом годовалой овчарки. Мокрый нос пробрался под одеяло и уткнулся мне в щеку.
— Поросенок ты, Шокер, — я погладила пса по голове. — Не могу я на тебя долго злиться, а ты этим пользуешься.
Я чмокнула своего любимого пса в чёрный нос. Этот хитрец уже держал в зубах поводок. Потрепав его по рыжей шкурке, я вскочила с кровати. Хочешь не хочешь, но собаку выгулять надо. Пока я искала куда-то засунутый дождевик, на кровати зазвонил мой мобильный. На экране высветился номер и имя моего старшего брата.
— Привет, Денис!
— Здарова, мелочь пузатая! — послышался бодрый голос.
— Ден! — захныкала я.
Он, несомненно, в курсе, что мне не приятна тема о моем додиетическом прошлом. Это сейчас я привлекательная девушка с плоским животом. А три года назад я была жертвой травли одноклассников из-за своего лишнего веса. Месяцы тяжёлых упражнений в тренажёрном зале и жёсткая диета дали свои результаты. Чему я очень рада.
— Да ладно тебе, мелкая! Уже и пошутить нельзя.
Шути на здоровье, братец. Но обещаю, что следующим вечером твоя холостяцкая лачуга подвергается набегу незамужних дам нашей "работы".
— И чем же я заслужила внимание главного инженера Космического комплекса имени себя великого.
— Ладно-ладно, я понял — ты у нас няша-стройняша.
То-то же!
— Ты нашла нам новую девочку?
— А то! — натягивая синий дождевик, ответила я. — Всё как ты любишь, сладкий!
— Алёнка! Папа тебя мало в детстве ремнем по попе бил! Исправлю!
— Бу-бу-бу! — люблю дразнить братьев, что тут поделать. — Я дам тебе её номер телефона. Позвони ей, как освободишься.
— До завтра, сестричка.
— Покедова!
Кликнув по красному кружочку сброса вызова, я защелкнула карабин поводка на ошейнике Шокера. Стоило приоткрыть дверь, как пёс рванул на лестничную площадку, утягивая меня за собой.
Первая встреча (1.2)
— Итак, группа, записываем — государство может оказывать влияние на рыночную цену в двух формах: прямое и косвенное…
Мы автоматически записывали за преподавателем очередную лекцию. Под противный скрип мела преподаватель чертила на доске схему. Пока Антонина Евгеньевна отвернулась от нас, по всей аудитории уже летали куски исписанных бумажек. Одна из них спикировала мне аккурат в больную щеку. От испуга я дёрнула рукой, от чего по идеально построенной схеме прошлась кривая линия от ручки.
— Вашу ж… — не выдержала я, вовремя прикусив язык.
Но преподаватель все равно меня услышала. Под гробовое молчание аудитории она медленно прошлась между рядами парт. Её колючий взгляд пробежался по каждой понуро опущенной голове и задержался на моей. Антонина Евгеньевна внимательно осматривала мой "фонарь" под глазом, разбитую скулу, ссадину на щеке. Она протянула руку к лежащей возле меня бумажке. Её крючковатые пальцы развернули чье-то послание. Пожилая женщина внимательно вчитывалась в строки.
— И правда, Алёна Ивановна, — протянула она, — а поделитесь со всеми нами, где ж вы провели вчерашний вечер, что сегодня вы пришли такой "красоткой"?
Это был намек на мой прошлый, не очень правильный период жизни. С красивой внешностью приходит и популярность. Меня начали звать на тусовки, ночные клубы, пьянки. В общем, все прелести студенческой жизни. И в этом случае никуда без увеселительных веществ. До сих пор я корю себя за то, что повелась на спор со старшекурсником смогу ли я себе вколоть. В итоге это привело к ещё одной дозе. Потом ещё. Это бы продолжилось, если бы кто-то из преподавателей не прознал про все это. Нашу шайку вызвали в кабинет ректора, где он и наши родители уже ожидали нас. Почти всех исключили, кроме меня. Отец пообещал выбить из меня всю дурь. Выбил. После чего протаскал по всем наркологическим клиникам. Вылечили. После этого я даже и думать не могла об очередном уколе. Спасибо, мне последствий вполне хватило.
— Во дворе, Антонина Евгеньевна, — глухо ответила я, и продолжать эту тему мне совсем не хотелось.
Но преподователь была другого мнения:
— Вот видите! — важно вздернула нос. — Я же говорила, что бывших наркоманов не бывает…
И в очередной раз лекция по экономической теории превратилась в монолог о нравственности и морали. Её скрипучий голос резал слух — не удивлюсь, если к вечеру разболится голова.
Под конец пары все студенты были готовы убивать. Только вопрос — кого? Меня, Антонину Евгеньевну или неизвестного, бросившего в меня бумажку.
Даже прозвеневший звонок не остановил не на шутку разошедшуюся пожилую даму. Она все говорила и говорила.
— Нас спасёт только чудо! — простонал кто-то с задних пар.
