Удирая от полицейских машин, Морис вел машину по пустым кварталам города. Визгливая сирена успела разбудить половину города. Проезжая мимо, провожаю грустным взглядом дом, в котором живу, отмечая, что в столь позднее время на кухне еще горит свет.
Полицейские еще были на хвосте, когда мы выехали из города. Но Морису повезло — на прямой дороге его Феррари быстро набрал нужную скорость, поднимая столбы пыли и дыма и оставляя преследователей дышать в этой завесе.
От города мы удалились на приличное расстояние. На обычной машине и нормальной скорости его можно было бы преодолеть часа за два, но Морису удалось сделать это за чуть больше получаса. Он резко затормозил перед высоченными кованными воротами, которые, по сигналу электронного ключа, радушно открыли въезд на огромную территорию. Машина плавно въехала во двор.
Морис заглушил мотор и откинул голову на спинку. Он растормошил брата, разбудив его. Николас принялся крыть старшего брата матом, но быстро стих под гневным взглядом ярко-алых глаз. Втянув голову в плечи, Николас вышел из машины. Морис вытащил меня из машины, толкая в сторону здоровенного особняка. Хотя, я бы назвала это сооружение обычным средневековым замком в готическом стиле. Интересно, у всех вампиров неописуемая страсть к чему-то подобному.
Убранство сего домишки ввергло меня в шок. За железными входными дверями скрывалась отделанная золотом прихожая: огромное помещение освещала хрустальная каскадная люстра, висевшая под высоким потолком, широкая лестница, отделанная золотым мрамором, вела на второй этаж. Глаза болели от излишнего золота в комнате.
— Ах, Морис, Николас! — пропел нежный, но в то же время хриплый женский голос. — Наконец-то вы дома!
По лестнице, скользя изящной рукой в белой перчатке по золотым перилам, спускалась высокая женщина. На вид ей было не больше сорока лет. Ее стройное тело облегало белое платье до пола, подчеркивая выдающиеся места ее фигуры. Мне даже завидно стало. Бледно-соломенного цвета волосы собраны в хвостик, кончик которого спускался по плечу.
На губах обоих парней заиграла мальчишеская улыбка. Морис оторвал от меня свои когтистые пальцы и, встав пере нижней ступенькой, протянул даме руку. Широко улыбаясь, обнажив клыки, дамочка вложила ладошку в ладонь Мориса.
Вампирша, не скрывая этого, с интересом разглядывала меня. Ее холодно-серые глаза осматривали меня с макушки до кончиков грязных кед. Ответила ей не менее изучающим взглядом. На аристократичном хищном лице проскользнула тень раздражения.
— Мальчики, — она нежно потрепала Мориса по щеке, — мы же с вами договаривались, чтобы вы не кусали жертв раньше положенного.
Женщина обиженно надула пухлые губки.
— Это не мы, мама, — Николас тоже покинул свой пост охраны, то есть меня.
Он отобрал мамину руку у Мориса и поцеловал тыльную сторону ладони через перчатку.
— Ее укусил Андрес, — продолжил за брата Морис.
— Вот же крыса нетерпеливая! — вспылила женщина, всплеснув руками.
Но тут же успокоилась, сложив изящные руки на животе.
— А вы должно быть Алена, — ее излишне приветливая улыбка сочилась ядом. — Мальчики, ну нельзя же так обращаться с гостями.
Она разрезала когтем удерживающую кляп тряпку и помогла вытащить ткань изо рта.
— Где мой брат?! — этот вопрос интересовал больше, чем моя безопасность.
Женщина недовольно покачала головой. В следующую секунду я упала на холодный пол, оглушенная хлесткой пощечиной.
— Никаких манер, — обиженно приознесла вампирша, — а, вроде, дочь уважаемого человека. Николас, отведи девушку в отведенную ей комнату. А нас с Морисом ждут гости. Сбегай переоденься. Некрасиво заставлять достопочтенных лордов ждать, милый.
Николас повел меня по лестнице, но совсем в другом направлении, в котором ушли вамирша со старшим сыном. В темных коридорах, освещаемых только светом луны, царила привычная готическая архитектура: стены из темного кирпича, бордовые гобелены с эмблемой, длинные светлые ковры.
Комната, в которую меня привел младший Грэт, не отличалась интерьером от коридора. Скудная обстановка состояла из одной двуспальной кровати из темного дерева, одной тумбы и шкафа и маленькая незаметная дверь в дальнем углу комнаты, видимо, санузел.
Молодой вампир толкнул меня на кровать. Упав на мягкую перину, я была тут же придавлена тяжелым телом. Николас завел мои связанные руки над головой, удерживая их одной рукой. Свободной ладонью он гладил мою шею. Наклонившись ко мне очень близко, парень зло прошипел:
— Нельзя так обращаться с моей мамой, сладенькая. И за свою пощечину ты еще ответишь!
— Что с Игорем? — я еще надеялась на ответ. — Где он? Только не трогайте его, пожалуйста.
Николас недоуменно поднял бровь. Его удивленный взгляд блуждал по моему телу.
— А за себя ты не беспокоишься?
Конечно, боюсь. Но Игорь попал к ним в лапы из-за меня.
— Дурочка сладкая, — Николас слегка прикусил шею и, недолго думая, сказал, — В первую нашу встречу ты сделала мне о-о-очень больно. Не без помощи, конечно, нашего общего знакомого. Простите, бывшего знакомого.
И гаденько засмеялся. Рывком слезая с кровати, он скрыл свое бледное лицо ладонями. Поднимая длинную челку, он широко улыбался как безумец.
Я испуганно закричала.
Вечер неожиданностей (7.2)
Отползаю от безумца к изголовью кровати. Свет бледноликой луны отражался в пылающих золотых глаза. Но пугал меня вовсе не кровожадный взгляд Николаса, а рваная рана на половине лица, обычно скрытой длинной челкой. Часть лица представляла одно сплошное месиво из кожи и мышц, на щеке небольшая дырка, из которой выглядывало два зуба, вокруг глаза отсутствовали веки, угол рта пересекал длинный шрам.
— Нравлюсь? — заметив ужас на моем лице, спросил Николас с широкой улыбкой на губах.
Он опустил руку, и челка скрыла изуродованную половину лица. Золотой глаз с зелеными прожилками смотрел на полную луну. Николас подставил лицо лунному свету, купаясь в бледных холодных лучах.
— Я думала, что у вампиров заживают любые раны, — гулко сглотнула, внутренне подобравшись к диалогу с этим ненормальным.
Лицо вампира исказила гримаса необузданной ярости. Грэт набросился на меня, словно дикий раненый зверь. Его холодная рука сжала шею.
— Нравятся художества твоего обожаемого Сашеньки? — его имя он произнес дрожащим голосом, пародируя невинную возлюбленную девицу, а следующие слова орал так, что дрожали стекла. — Это он сделал! Он! Захотел выглядеть героем перед человечкой! Человечка-овечка! Вся такая нежная и невинная. Из-за тебя он нарушил договор с нами!
— Саша был обычным человеком, — хрипло просипела, — как ему удалось застать тебя врасплох и изуродовать твое "милое" личико? Прыснул в лицо спреем с содержанием ионов серебра?
