Всё! Выбесил! Вцепившись в почерневшую после небольшого пожара ручку скалки, я пересекла комнату и вплотную встала к шизофренику. Наглая улыбка сползла с его надменного лица стоило мне влепить ему звонкую пощёчину. На идеально гладкой щеке краснел след от моей ладони.
— Как ты вообще смеешь произносить эти слова? — растягивая каждое слово, спросила я.
Каждая клеточка моего тела закипала от гнева. И Шокер поддержал меня, утробно зарычав на ошарашеннего моим поступком недоэльфа.
Он ещё долго осозновал произошедшее, с опаской переводя взгляд с моей дрожащий ладони на злого пса. "Эльф" о чем-то долго размышлял, хмуро сдвинув тонкие полоски бровей.
— Ты ведь понимаешь, что после этого тебе не жить. И твои покровители тебе не помогут. А за порчу сибар-рат[1] твою псину пустят на колбасу. Хотя я сомневаюсь, что её даже нищий станет есть, — на последней фразе его губы расстянулись в кривой ухмылке.
В свете люстры его глаза опасно блеснули. Под густой шевелюрой задергались кончики острых ушей.
Я покасилась на лежащую рядом с Шокером железку. На вид обычный меч. Такие в кино обычно используют. Но в эфес данного оружия вставлены драгоценные камни, соединенные, словно паутинкой, витиеватым узором. Взгляд вернулся к надменному лицу.
— Мужик, ты обкурился? Или ты из дружков Шашина? Учти — я давно ушла от них и дозы у меня нет, — от моих слов собеседник опешил. — Ты для этого пробрался ко мне в квартиру?
Я обежала вора взглядом. До чего наркотики доводят. Неужели он опустился до воровства ради этого? И, наверно, одежды у него в принципе нету.
Бедняжка.
— Тебя в детстве часто головой поняли, человечка? — прошипел вор.
И, распрямив широкую грудь, набрав в неё побольше воздуха, громко и торжественно произнес:
— Перед тобой Эндарилиас Олранский, кронпринц Великого Эльфийского Королевства Олрани, первый маг и защитник светлых земель, лучший наездник драконов среди студентов УСМы имени Летирасса Магна, моего прадеда, самый талантливый студент этого университета! Весь титул я говорить тебе не буду — ты все равно не запомнишь.
Псих! Ты на редкость удачливая, Алёна. Сначала парачка неформалов с гонок, физик, а теперь ещё и ЭТО. Я даже не знаю, как это назвать. Но однозначно у парня проблемы с головой.
Ой-ёй! Неужели это я его так стукнула? Я не хотела!
— Прости, — просипела я, судорожно ища глазами свой мобильный.
Только сейчас до меня дошло, что он просто мог повредиться головой. Надеюсь ему смогут помочь.
У несчастного, в прямом смысле, отвисла челюсть.
— Ты издеваешься надо мной?! — вспылил "эльф". — Я приказываю тебе, смертное создание, немедленно освободи меня!
[1] Сибар-рат — особый эльфийским меч-артефакт. Его носят мужчины воины из высших сословий. От обычного меча отличается тем, что при активации он приобретает совсем другой вид. Чем больше рун на мече, тем выше статус владельца.
Допрос с пристрастием и без (2.2)
— Во имя Древа Света, хватит издеваться надо мной! — пытуемый перешёл на ультразвук.
— Тихо ты! — я накрыла его словоохотливый рот ладонью.
Последнее, что мне хочется, так это разбудить весь дом. На часах уже давно за полночь.
— Мхх-хм! — зло промычали мне в ладонь.
Только я собиралась что-то умное сказать, как в дверь настойчиво постучали.
Ну вот!
Кого-то все-таки разбудили.
Пусть это будет кто угодно, но только не ОНА!
— Немедленно открывай! — прогрохотало на лестничной клетке и в дверь заколотили в два раза усерднее.
Че-е-о-орт! Ну за что мне это? До чего же день выдался неудачный.
— Алёна Ивановна! — визг, — я знаю, что ты там! Немедленно открой или эту дверь выломают служители порядка и закона.
Любит же гроза нашего двора и завсегдатай подъездной лавочки скандалы на ночь устраивать. Агафью Метрофановну, она же Ведьма, знает каждый участковый города. Из-за неё я каждый вечер слышу под окнами вой сирен. А призывать чертей это её конёк. Они скоро ей как родные будут!
Делать нечего, придётся встретится с ней. Опять!
— Шокер! — шепотом окликнула любимца.
Пёс уже успел спрятаться под кровать. Он тоже на дух не переносит эту медам.
— Малыш, — продолжила еле слышно, — присмотри пока за нашим гостем. А я пошла на войну.
Как верный солдат, хоть и страшно ему было, но Шокер все же вылез из под укрытия и сел рядом с вором.
— Милый, — от моих слов глаза "эльфа" округлились, — мне нужно, чтобы ты всего лишь минуту посидел тихо и спокойно. Справишься?
Я убрала ладонь с его лица, в надежде услышать положительный ответ.
— Слушай, ты, — прошипели мне в лицо, — не знаю, что ты там задумала, но я ни за что не буду следовать твоим приказам.
С каждым словом его голос набирал силу.
— Я уверен, что это пришли за мной и спасут от твоих мерзких рук. Да я сам тебя вздё…
Что он там собирался сделать, меня не волновало. Его последние слова заглушил кляп из тряпки. Той самой, что накрывало его "достоинство".
Стоя на пороге комнаты, я обернулась посмотреть на гостя. Его взгляд прожигал мою спину, точно дыру в ней выжеть хотел. Каждый мускул его тела напрягся, даже то, что напрягаться было не должно. На лице мужчины застыло откровенное отвращение. Да, на тряпке нет чистого места, ей больше месяца, но рот так широко не надо было открывать! Что за человек, попросила же русским языком. Нет же, выпендриться надо! Получи, эльф недоделанный.
Не знаю зачем, но я показала ему язык. Захотелось и все!
С каждым шагом к железной входной двери моё сердце сильнее сжимала когтистая лапа страха. Черт знает эту бабку, что она выдаст и каковы будут последствия, если она уже готова выломить мне дверь.
Бледной ладонью я накрыла старую дверную ручку. Набери побольше воздуха в грудь, Алёнка, тебя ждёт тяжёлая ночь.
Под скрип старых петель я открыла дверь ночным визитерам.
Первым кого я увидела был маленький сухонький старичок, опирающийся на клюку. Из под кустистых бровей на меня смотрели два маленьких серых глаза. С самого детства я помнила этот взгляд: с затаенной добротой и надеждой, с потускневшим после брака озорством. Как только Евдоким Прохорович посмотрел на меня, на его иссохших губах расцвела улыбка. Он всегда улыбался, когда видел меня. Даже когда я в слезах бежала со школы, он встречал меня на лестнице и подбадривал свежей булочкой с пекарни и дарил свою улыбку.
Но его добродушность увядала стоило на горизонте появится его сварливой жене, необъятных размеров бабке с вечно сальными волосами и крошках от мучных изделий в уголках губ и в довесок сильный перегар, от который и мёртвого поднимет. И эта вечная неприязнь в глазах, когда они смотрели в мою сторону.
