Глаша во что бы то ни стало решила поступить в университет на заочное отделение и усиленно готовилась к экзаменам. Приобретенную матерью квартиру в Подмосковье Глашка сдавала внаем, имея с этого неплохие деньги.
Сашку решила оставить пока с бабушкой в Порецком, оканчивать школу, и, конечно, часто навещала и контролировала.
Клиника заработала в точно намеченный срок в мае. Глашка правила в ней железной рукой. Катя работала до самых родов. Они с Асланом еле успевали справляться с потоком домашних любимцев, который только увеличивался, благодаря поставленной Глашкой на широкую ногу рекламе, и работе двух диагностических кабинетов — УЗИ и рентгена.
Все сбылось, как мечтал Дима! Катя смахнула со щеки слезинку. Она грустила по Диме, но печаль была легкой.
Анжела пока замуж не вышла, по-прежнему жила в Порецком с матерью, работала бухгалтером в больнице. Поговаривали, что она уезжает в областной центр, где ей предложили работу бухгалтера в солидной фирме. Катя на нее зла не держала и со всей искренностью желала ей счастья.
Раздумья Кати прервала заглянувшая в палату детская медсестра:
— Малышева, готовься! Сейчас детей на выписку заберем. Иди, глянь-ка в окно в коридоре! Как будто наследных принцев выписывают, только красной дорожки не хватает!
Катя натянула маску, метнулась в коридор и припала к оконному стеклу.
Возле широкого крыльца роддома, надменно играя бликами, припарковалась «японка». Возле нее изваянием застыл бледный, испуганный Максим в строгом костюме с галстуком, со свисающей на подбородок защитной маской, и прижимал к себе одной рукой огромный букет из бордовых роз. В другую руку ему вцепилась взволнованная Соня. Она держала пакет, скорее всего, с угощением для персонала роддома.
«Как бы в обморок от торжественности момента не упал! — забеспокоилась о Максиме Катя. — Что уж тулуп в тридцатиградусную жару на себя не надел?!»
Чуть поодаль, возле золотистого «Рено», ожидали звездного часа родители Максима. Отец держал букет из хризантем, такой же огромный, как у Максима, а Светлана Ивановна напряженно разговаривала по телефону. Даже при таком волнующем моменте неотложные дела руководителя не давали ей покоя!
Возле своей скромной серой иномарки стояли Димины родители. Сергей Андреевич держал в руках немыслимую цветочную композицию, упакованную в яркую гофрированную бумагу, а Нина Игнатьевна не сводила тревожного взгляда с любимой внучки Сони.
Чуть поодаль замерла дорогая ее сердцу неприметная «семерка», возле которой с взволнованным видом стояли Глашка со Славой. Глашка разглядела Катю в окне и, улыбаясь, помахала рукой.
Не смогли прибыть к выписке только мама с отчимом и близнецы-братья, то есть близнецы-дяди! Но они подъедут вечером в Порецкое, сразу за праздничный стол.
Баба Люба уже, наверное, пироги печет. И хочется ей в такую жару! А с другой стороны, какой праздник в деревне без пирогов?!
— Малышева, что прохлаждаешься! — окрикнула Катю старшая акушерка. — Быстро переодеваться. Твоих уже вниз унесли! Кричат во всю силу, есть хотят, видно! Папашу сейчас напугают! Скоро других принцев и принцесс разбирать начнут, так что пошевеливайся!
«Чтобы я без них, самых близких людей, делала, — счастливо вздохнула Катя, бросая растроганный взгляд в окно. — Как хорошо, что они у меня есть!»
Она радостно улыбнулась и заспешила в палату.
Конец романа.
