— Ты… больной на голову, Антонио. — Мягко сказала Мануэлита, также допивая содержимое рюмки. — Тебе это говорили?
— А то! Разок-то в неделю слышал. До недавнего времени.
— От своей женщины? Она была права, что ушла! Ты же птицам бутерброды из дому выносишь, продуктов на тебя не напасешься.
— Я и сам люблю покушать.
Разговор, вроде бы бесцельный и ни к чему не обязывающий, все-таки дал Антону возможность задать несколько важных вопросов как бы между делом.
Из ответов он понял, что фамилия русских предков Ману — Гартман — имеет прочные немецкие корни (как ни парадоксально это звучит) и к старообрядцам, скорее всего, не имеет никакого отношения. След с деньгами не тот. Также выяснилось, что в период времени, проведенный мексиканкой вместе с Аллой в России, они выходили на монету дважды. Это не считая трех попыток, которые в одиночку предпринимала сеньора Торнеро в более раннее время (включая помощь несчастного Вадима Милухина). И каждый раз что-то срывалось, заканчиваясь то смертью владельца, то покупкой нумизматического артефакта неизвестными лицами. Планка неприятных происшествий сбивалась непременно на третий день действий, как по какому-то заведенному правилу. Вот почему обе женщины так торопились завершить все в три дня — опыт-то есть…
«Однако!» — подумал Антон. Пожалуй, контакт с нынешним владельцем может быть опасен для последнего или…
… или для самого Лозинского.
Алла бы никогда не обратилась к нему, если бы не почувствовала «прорезавшиеся» способности. Но знать бы еще, как эти способности применить! Все больше он убеждался, что в процессе есть третья сторона, и, возможно, скрытая и от Аллы, и от Ману. Это было куда хуже, чем неискренность самой Аллы.
* * *
Ночь стала для Лозинского действительно бессонной. То есть, спать-то он спал — точнее, дремал, но максимально чутко, сторожко, боясь прохлопать момент, в который Мануэлита соберется сбежать. Предпосылки имелись. После возвращения из ресторана она заперлась у себя в комнате. Антон собирался позорно подслушивать под дверью, и действительно, соседка по номеру довольно долго общалась то ли по телефону, то ли по мессенджеру в соцсетях, кто ж ее знает, но разговор-то шел на испанском! Антон мог похвастаться хорошим знанием английского — и все. К часу ночи в комнате Ману все стихло. Полоска света под дверью была — но это был обычный свет свечи, без сияющего мерцания. Может быть, женщине и не удалось достичь той концентрации и самоотдачи в молитве за близких, как это было прошлой ночью, но…
Антон чувствовал, что смог посеять в ее душе зерна сомнения в правильности намеченных действий. И, кроме того, вопрос о «накрученном хвосте» тоже достиг цели. Кто-то подтолкнул Ману к мысли о жестокой мести в обличье демона — и очень ловко, так, что она стала считать ее своей собственной. Для этого кто-то должен был обладать специфическими знаниями о религии древних майя, а также — практиковать черную магию или быть подкованным теоретически. Также стоит предположить, что кто-то преследует сугубо свои цели. Какие?! Кто?! Для ответа на эти вопросы надо как минимум знать окружение обеих женщин. С Мексикой пролет, это ясно. Там концов не найти. Каких-то общих московских знакомых с Аллой отыскать можно, если плотно «сесть на телефон» на пару-тройку дней.
Да нет ни пары, ни тройки. Даже не верится, что столько событий можно упихнуть в такой короткий временной промежуток… Отсчет событий начался субботним утром, а сейчас вплотную подступало утро понедельника. Во вторник у Лозинского заканчивается коротенькая командировка, в среду (четвертого ноября) — выходной, но пятого надо быть на работе. Уже ясно, что вряд ли. Придется брать три дня в счет отпуска, без содержания, пользуясь обтекаемой формулировкой «по семейным обстоятельствам» или еще как-то.
Интересно, когда у руководства лопнет терпение, и не попросят ли свалить с работы «по собственному желанию»?..
Ну — попросят, так попросят. Задачи надо решать по мере поступления. Антон написал Елене коротенькое сообщение, робко состоящее из двух слов и знака вопроса: «Московский филиал?»
Намек Елена поняла, ответив тут же: «Там ВОСЕМЬ филиалов, Антон. С двумя уже связалась. Идите спать, я тоже не железная».
Антон спал вполглаза, прислушиваясь к малейшим звукам из комнаты Ману. А самому ему снилась ему пестрая ворона, да в непонятном месте! Место представляло собой закуток в каком-то здании. Белые отштукатуренные стены — видно, что штукатурка лежит густейшим слоем, вместе с белилами сверху, и плотно прикрывает кирпичную кладку стен. Рядом — выход на лестницу, напротив же — застекленное окно со старинной решетчатой рамой. По откосам окна видно, какие толстые стены в помещении.
Пестрая ворона присела на верхнюю ступеньку лестницы, склонив голову на бок. Потом — бочком, бочком, подпрыгнула и важно походила по полу. Подлетела к стене, пробовала клевать известку, ворчала по-вороньи, покряхтывая. На середине комнаты птица странным образом открывала клюв впустую — не было слышно ни единого звука! Антону казалось, что он наблюдает за пернатой бестией из угла небольшой комнаты — так явственно он все видел. И вот…
Ворона, прекратив попытки вдоволь наклеваться известки, пешочком догуляла до угла, противоположного к тому, что занимал во сне профессор, а затем тихонечко каркнула. Даже не каркнула, а как будто прошептала что-то по-вороньи. Только этот птичий «шепот» был подхвачен какой-то невероятной мощью звукопередачей помещения и отозвался в профессорских ушах громче самого истошного вопля:
— КА-АР-Р-Р!!!
Ощущение было такое, словно это не птица, а сама стена издает крики дурным голосом. В унисон с карканьем пестрой вороны раздалась какая-то колокольная музыка. Лозинского вышибло из сна — буквально снесло, едва не уронив с кровати в гостиничном номере. Так и есть: мужчина заснул беспокойным сном, вертелся — вон, и подушка слетела на пол.
Разминая затекшую из-за неудобной позы шею, Лозинский подумал о странностях подсознания, а еще о том, что к селу Быньги надо бы добавить второе место посещения, благо ехать там совсем недалеко!
Город Невьянск.
Прим. авт.: автор уверен, что любители истории и бывалые туристы догадались, о каком помещении идет речь, почему вдруг профессор рвется в Невьянск… В тексте описана так называемая слуховая комната в наклонной Невьянской башне семьи Демидовых, и ее звуковые эффекты.
Антон снова забылся неглубоким сном, теперь без всяких видений.
Но если бы вдруг профессору зачем-то понадобилось ночью спуститься в холл гостиницы, он был бы сильно удивлен и не менее — встревожен.
У выхода из лобби витали крохотные частицы пепла, которые смог бы различить только человек с особым зрением: с виду шелковые и нежные, по сути — грязные, травмирующие, так похожие на те, что несколько часов назад Лозинский вычислил на выставке во Дворце «Нефтяник». Возможно, следы оставила молодая женщина в бесформенном длинном пуховике, которая несколько минут назад разговаривала с девушкой-администратором.
