Шарка не шевелилась. Чем ближе подходил чужак, тем плотнее становился черный купол вокруг нее.
– Нам нужно только кольцо, – сказал он и умолк. Но Шарка не ответила, и он продолжил: – Это кольцо принадлежит моему королю и моей стране. Из-за него люди чуть не забили насмерть Дивочака, вашего трактирщика. Из-за него ты убила сто двадцать человек в Тхоршице.
– Это они хотели убить меня, – огрызнулась Шарка, и ее свора вскинулась. Вскинулись и арбалеты, и нож к лицу Дэйна, затянулась удавка на шее Тлапки. Чужак торопливо закивал:
– Я тебя не виню. Любой поступил бы на твоем месте так же. – Несмотря на ветер, его лицо было покрыто испариной. – Я бы поступил так же. Ты не виновата.
Шарка молчала.
– Я просто прошу отдать кольцо. От него все беды, ты знаешь это сама. Отдай его настоящему владельцу и иди на все четыре стороны. Я даю тебе свое слово.
– Что мне твое слово, – прошипела Шарка. – Я даже не знаю, кто ты такой…
И вдруг проснулся Голос.
Его не было так давно, что Шарка уже забыла, как вспыхивает в голове чужое сознание.
«Отдай», – сказал он.
Внутри она возражала – казалось, легче было бы отдать собственную жизнь… Ее рука сжимала кольцо так крепко, что острые края камня глубоко, до крови впились в плоть. Ладонь ощущала тяжесть, навсегда связанную теперь с чувством защищенности. Ее чудовищная верная Свора…
«Отдай».
Шарка долго молчала – и дворянин, переглянувшись с генералом, открыл было рот, но ведьма прошептала:
– Хорошо.
Незнакомец встал перед ней на колено.
– Сделаем это так, чтобы не пугать моих спутников, – они туповаты и боятся тебя. Сначала отзови своих демонов, тогда воины отпустят твоего брата и Тлапку. Клянусь, ничего не случится. Ты сама знаешь: если что-то пойдет не так, ты успеешь убить здесь любого быстрее, чем я успею моргнуть.
Шарка замялась.
«Делай!»
– Хорошо.
Демоны испарились. Без их густой тьмы на пустыре стало светло. В рядах воинов и арбалетчиков появилось какое-то движение. Генерал расправил затекшие плечи. Переговорщик тем временем обернулся к воинам, державшим Тлапку и Дэйна:
– Отпустите их, – приказал он.
Удавка сползла с шеи Тлапки, и девушка, кашляя, упала в траву. Дэйн не медлил: едва его похититель ослабил хватку, мальчик бросился к сестре, как заяц, убегающий от гончей. Никто не останавливал его.
– Я выполнил свое обещание, – сказал чужак и протянул руку. – Теперь твоя очередь. Отдай кольцо.
«Отдай».
Жемчужные луны потухли в глазницах Шарки, как только она приказала теням рассеяться. Теперь на Рейнара исподлобья смотрели несчастные, бесконечно усталые глаза самой обычной, оборванной и испуганной простолюдинки. Он пошевелил рукой, поторапливая ее: Златопыт был уже совсем близко, арбалеты в руках воинов скрипели от напряжения…
Девушка подалась вперед, держа горячее, удивительно тяжелое кольцо, и разжала ладонь. Чужак, не раздумывая, схватил кольцо и вдруг издал высокий пронзительный вой, от которого все до единого зажали уши. Тотчас ему отозвался из-за стены такой же, но ниже – крик свирепого зверя. Следом из-за стены выпрыгнула, на мгновение зависнув в воздухе, огромная тень. Дэйн в ужасе обмяк на коленях у Шарки. Если бы он мог кричать, то наверняка сорвал бы себе горло.
Черный грифон, рыча и сверкая огненными глазами, бросился к незнакомцу. Когти его были выпущены, крылья яростно рвали воздух. Перед герцогом он застыл, отпугивая остальных гортанным рыком. Хозяин успокоительно погладил грифона по клюву и схватился за седло.
– Рейнар! – взревел генерал, подбегая к грифону. Зверь припал на передние лапы, снабженные десятью огромными когтями, и злобно зарычал. Генерал замер, но тут же снова заорал: – Мы так не договаривались! Это моя миссия, и кольцо его величеству принесу я!
– Может, ты забыл, но Редрих велел мне привезти его, – ответил тот, кого называли Рейнаром.
– Он сказал это лишь затем, чтобы ты перестал выебываться, как целка! Это измена!
– Хорошо, мой генерал. – Рейнар отпустил седло и отошел от грифона, придерживая его за поводья. Тот ощерился и раздул под гривой зоб: – Грифон твой. Не сомневаюсь, что ты сможешь с ним совладать.
Затем он не без удовольствия наблюдал, как генерал переводит взгляд с него на грифона, а с грифона – вверх, к холодной пустыне неба, при виде которой у него под бородой вздувались желваки. Видно было, что он не любит, ох, не любит высоту…
– Мы полетим вместе, – прорычал он наконец. – Забирайся в свое чертово седло!
Последний взгляд перед взлетом Рейнар бросил ведьме и ее брату, вокруг которых сжималось кольцо воинов. Обессиленная Шарка покорно подняла руки, чтобы их связали. Этот Рейнар ведь не обещал, что их отпустят сразу же. Он обещал, что не убьют, и обещание пока сдержал…
А тот покрепче сжал поводья, слушая за спиной сдавленные ругательства вцепившегося в седло генерала.
– Сделано, – сказал он. – Наконец-то. Чертов Дар возвращается домой.
IX. Тень наставника
В воспоминаниях Шарки Свортек дремал – чутко и недоверчиво, судя по трепещущим векам. Внизу, в трактире, голоса пьянчуг и гостей не думали утихать. Наоборот, их веселье было в самом разгаре, когда он наконец проснулся, вытащил руку из-под головы Шарки и начал одеваться.
Шарка последовала его примеру и стала собирать разбросанные по всей комнате вещи. Кухонный нож Дэйна, которым Свортек порезал руку, лежал тут же на полу, но она не решалась подобрать его в присутствии кьенгара. Судя по тому, как Свортек напрягся, увидев нож в руке мальчишки, он не очень любил оружие в чужих руках.
Когда Шарка наклонилась, чтобы подобрать белье, ее голову пронзила оглушающая боль, словно с размаху приложили молотком. В глазах потемнело; следом за головой закололо в животе, нахлынула тошнота. Стиснув зубы, она боролась с собой, но не вынесла и осела на пол.
– Тебе плохо? – спросил Свортек.
– Нет, мой пан, – прошептала Шарка, – Просто я… я…
Она похолодела: в его глазах это, должно быть, выглядело до крайности непочтительно. Шлюха, которую тошнит после ночи с клиентом!
– Не ври, я не слепой и не тупой, – отозвался Свортек. В руки Шарки ткнулся кувшин. – Это все моя ядовитая кровь. Завтра пройдет.
– Я в порядке, мой пан, – упрямо отозвалась она и, выпив воды, наконец смогла поднять тяжелую голову и улыбнуться сквозь боль.
Кьенгар фыркнул и принялся шнуровать сапоги. Приступ отступил, и Шарка исподлобья наблюдала за ним. Впервые в жизни ей хотелось, чтобы клиент не уходил. Хотелось запомнить его до мельчайших мелочей, как чудо, которое больше никогда не вернется. Не чтобы кому-то рассказывать (хотя наверняка все в трактире захотят подробностей: например, в какой позе угодно сношаться высоким панам и большой ли у великого кьенгара член – на большее их воображения не хватает). Она сама не знала зачем. Но отчего-то при виде его длинных волос, выбившихся из-за воротника плаща, на глазах у нее выступили слезы странной ноющей тоски.
