Даже звучало это абсурдно. Фубар, кажется, не понимал абсолютно ничего.
Сама Морра даже радовалась боли. Раны были пустячные, а для Фубара, бывалого воина, вытащить два гладких наконечника – дело пары минут. Зато боль притупляла мысли, отвлекала ее от картины, что упрямо стояла перед мысленным взором: ведьма в боевом экстазе, совсем не похожая на испуганную и наивную девчонку. Это было последнее, что осталось от Свортека, – а осталось, кажется, гораздо больше, чем они все предполагали.
Фубар сунул ей флягу с крепким вином. Морра жадно приложилась, закашлялась, разлила вино себе на грудь, словно уже была пьяна.
– Что будем делать? – тихо спросил Фубар, разрывая чистое полотно на лоскуты. Его руки сильно дрожали. – Она, кажется, и без кольца все может… И как теперь…
– Я же говорила этому болвану Златопыту, – прошипела Морра, ясно увидев перед собой ухмыляющееся лицо генерала в палатке накануне операции. – Если бы он сделал все, как я…
– Нужно связаться с Рейнаром, – перебил Фубар, – Златопыту нельзя верить.
– Значит, не в кольце было дело, – бормотала Морра; слова Фубара она пропустила мимо ушей. – Но тогда в чем? Как вытащить Дар из девчонки?
– Морра! – Фубар повысил голос. – Что мы будем с ней делать сейчас?
Она помотала головой, пытаясь сосредоточиться. На глаза ей попался Дэйн, который подозрительно косился в их сторону, пока брызгал на лицо Шарки водой.
– Я Тлапка, идиот! – раздраженно отозвалась она. – Этот мальчик немой, но не глухой.
От брызг Шарка заморгала, но лицо по-прежнему оставалось пустым. Не двигались брови, губы застыли с уголками, опущенными книзу; кое-где среди веснушек осели капли чужой крови. Дэйн что-то говорил ей на своем языке жестов. Шарка долго и равнодушно смотрела на него, затем, спустя целую вечность, ответила одними губами. Дэйн обернулся и снова посмотрел на Морру и Фубара, недружелюбно прищурившись.
По велению Фубара Морра легла на левый бок, подставляя ему свои раны. Боль разлилась по всей правой стороне. В плече появилось тянущее чувство – это Фубар аккуратно взялся за стрелу и…
– Тлапка.
Короткий, неузнаваемо холодный оклик раздался сверху, и Морра почувствовала, как давление в ране ослабло. Фубар судорожно вздохнул. Морра открыла глаза: над ней стояла Шарка, каменная, тусклая, как застланное сплошной пеленой небо, а рядом Дэйн – тощий мальчишка со смешными кудрями, но сам ни капли не смешной. Он направлял в лицо Фубару кинжал, которым Ураган грозился его прирезать, а долговязый Фубар, проведший больше половины своей жизни в войнах, выглядел куда испуганнее его.
– Кто это? – Шарка кивнула на Фубара.
– Это мой дурацкий кузен, – сказала Морра. – Отправился за мной из Марницы, когда я сбежала… Я даже не знала! Он мой последний родственник по линии отца. Хотел защитить…
Дэйн замотал головой и что-то показал Шарке. Глаза Фубара панически метнулись к Морре.
– Разве стал бы я убивать этого человека, если бы был одним из них? – подал он голос. И хотя это не было ложью, вопрос прозвучал неубедительно и растворился в шипении Морры:
– Он спас Дэйну жизнь! Шарка!
Услышав из ее уст свое имя, Шарка скривилась. Морра сложила руки в молитвенном жесте. Боль при этом усилилась, словно в плечо воткнули еще десяток стрел.
– Да, я знаю ваши имена, потому что их произносили эти ублюдки! Обо всем остальном, что произошло, я не имею ни малейшего понятия! Может, это нам стоит спросить, какого хрена ты устроила и кто за тобой гонится?
Вовремя подоспели слезы; она зажмурилась, а затем пронзительный вопль всколыхнул притихший лес.
– Ты… – Морра захлебывалась слезами, изо всех сил выдавливая невнятные слова, – что ты, черт возьми, вообще такое?!
– Надо поскорее вытащить из нее стрелы, – раздался где-то в темноте запинающийся голос Фубара.
– Почему они тебя развязали? – спросила Шарка. Морре, захлебывающейся в слезах, показалось, что в ее голосе звучит волнение. Чертов немой рассказал ей все!
– Да откуда мне знать? – провыла Морра. – Я никогда в жизни не видела этих людей!
– Дэйн говорит, что они развязали тебя и ты говорила с этим лысым…
«Шарка, обычная Шарка, вернулась», – поняла Морра, когда заставила себя открыть глаза. Боль перечеркивала зрение вспышками, но сквозь косые молнии она рассмотрела лицо, в котором боролись жалость с недоверием.
– Он спрашивал о тебе. Угрожал, что, если я не расскажу, кто ты такая, они изнасилуют меня всем отрядом. Но я сумела убедить его, что понятия не имею и что мы просто путешествовали вместе. Тогда он меня отпустил. Я не знаю зачем… – Морра запнулась, подавляя новый приступ боли. – А затем я бросилась под стрелы, чтобы спасти тебя, долбаная ты ведьма!
– Все, хватит! Она бредит, надо поскорее ее перевязать! – взвизгнул Фубар.
Морра выгнулась и постаралась как можно сильнее пнуть его здоровой ногой. Тупица! Не понимаешь ничего в людских чувствах, так и не лезь! Она давно знала цену «случайно» оброненным словам, брошенным как бы в сердцах. И сейчас тоже не промахнулась: только с последним ее вскриком до Шарки вдруг дошло, что именно из-за нее Морра извивается от боли.
– Что надо делать? – спросила Шарка у Фубара.
– Начнем с плеча… Держи ее, пусть твой брат тоже поможет.
Шарка схватила Морру за руки. Дэйн, немного поспорив с сестрой, нехотя навалился на голени. Морра снова отхлебнула вина; мир в ее глазах опрокинулся, и терпеть давление стало чуть легче.
– Держись, сестрица! – сказал Фубар и резко потянул стрелу вверх.
Морра орала так, что после второй стрелы сорвала горло, и теперь лишь слабо хрипела, пока ее «кузен» промывал и перевязывал раны. Впрочем, Фубар так быстро расправлялся со стрелами, что Морра пару раз порывалась пнуть его, чтобы намекнуть: для деревенщины он делает это уж слишком искусно! Но когда бедро уже было перевязано и обе окровавленные стрелы оказались прямо перед ее глазами – Фубар швырнул их не глядя, вряд ли намеренно, – на Морру навалилась усталость. Она была скорее умственной, нежели телесной: девушка совершенно не представляла, что делать дальше.
Сквозь полусомкнутые веки она наблюдала, как Шарка подходит к краю поляны, глядя, как потрудились ее псы. «Не заставляйте меня делать это»… Она ведь предупреждала Златопыта и его людей, как и тех «ублюдков», что напали на нее на крыльце приюта, когда она мирно пила настойку под луной. Конечно, никакие это были не бандиты, а следопыты, которые выследили ведьму и ее брата из самой Тхоршицы и привели Морру к ней… Но ни они, ни люди Златопыта, конечно, ее не послушали, вот и поплатились.
Но черт с ними, с солдатами! Морра все смотрела на Шарку из своего тумана жара и дрожи, надеясь, что та обернется и станет ясно, злится она, грустит или боится. Что угодно, лишь бы обрести хоть крупицу ясности! Но Шарка медлила, не оборачивалась и хранила упрямое молчание. Ее безмолвие напомнило Морре, как молчал Свортек и как от этой тишины дрожали коленки всех присутствующих, от короля до рабов. Неудивительно: завершалось молчание обычно чем-то непоправимым.
