Один только путь из низины, где они переночевали, занял не меньше трех часов. Недостаточно было просто вытащить повозку на ровную поверхность: при каждом неосторожном толчке Морра принималась кричать.
– Тлапка, пожалуйста, потише, – робко взмолилась Шарка, когда Морра издала очередной вопль, спугнув птиц. – Я знаю, что тебе больно, но…
– Да, блядь! Больно! – прорычала Морра. Сейчас она уже не понимала, где заканчивается ее игра и начинается настоящая паника. – Попроси своих демонов, чтобы придержали эту вонючую повозку! Или они только бойню умеют устраивать?
Шарка насупилась и замолчала, а Морра выругалась про себя, поняв, что хватила лишку. Но силы ее были на исходе, и пальцы раненой руки она чувствовала все хуже.
Наконец они выбрались на каменистую поляну, и все четверо облегченно выдохнули: хотя бы какое-то время не надо продираться сквозь кусты. Фубар поскакал вперед, запрокинув голову к серому небу; на его усталом лице расцвела улыбка:
– Я скучал по тебе, небо! А то только ветки да ветки… Устроим привал?
– Ты уверен, что нам нужно здесь остановиться? – неуверенно спросила Шарка, вжимая голову в плечи. – Отсюда нас больно уж хорошо видно.
– Кому видно? Кто нас разглядит с неба? – хохотнул Фубар.
– Ну… К примеру, грифон…
Фубар сник, зажевав улыбку: Шарка, сама того не поняв, слишком хорошо угадала причину его радости.
– Откуда бы тут взяться грифону? – нарочито недоверчиво фыркнул он. – Во всем королевстве осталось два, а может, и один, как я слышал. Да и вообще…
– Да и вообще, – раздался вдруг знакомый голос из чащи, – девчонка-то права: нынче в этом лесу кто только не ходит! В том числе и грифоны.
Демоны Шарки мигом окружили маленький отряд. Морра медленно приподнялась и уставилась в подернутую дымкой глубь леса. Та медленно густела и шевелилась: к ним приближались люди, много людей. Один шел чуть быстрее, и Морра заморгала, не веря своим глазам, как до того не поверила ушам.
Это был охотник Хоболь.
XI. Пес и лис
н лежал на каменном столе на вершине горы, голый до пояса, прОивязанный к вбитым в камень железным кольцам. Цепи безжалостно натирали до крови его запястья, кровь стекала на каменный стол. Ничего не оставалось, как лежать, глядя в безоблачное небо, где на головокружительной высоте парили не то орлы, не то грифоны, ожидая, когда он потеряет свое никому не нужное сознание и начнет их пир…
Неизвестно, сколько прошло времени, когда он ощутил в ногах движение и приподнял голову. К столу приближался некто, закутанный в черный плащ с головы до пят. В руках пришелец нес большой металлический щит без всяких знаков отличия.
Пленник попытался что-то сказать, но его сухой язык толкнулся об острый предмет во рту. Ощупав его языком, он понял: кольцо! Ни при каких обстоятельствах его нельзя показывать! Он попробовал пнуть незнакомца, но ноги будто налились свинцом. А гость присел на край стола и застыл, неспешно рассматривая обнаженный торс перед собой.
Затем пленник услышал знакомый голос:
– Ты будешь слушаться меня и сделаешь, как я скажу. Только попробуй и в этот раз все испортить…
«Нет, – догадался он, – кровь стекает по рукам вовсе не потому, что их натерли железные кольца».
– Ты сделаешь все по-моему…
– Отъебись от меня, – неразборчиво пробормотал пленник, царапая язык о кольцо. В тот же миг острый край щита ударил его в грудь.
Но, раскрыв глаза, он не увидел ни крови, ни щита, ни фигуры в черном. Теперь на краю стола сидела женщина. Две маленькие руки опустились ему на плечи…
– Эфола? – промычал он, не раскрывая рта, и в ответ на лицо ему упали густые локоны.
Нет, не Эфола. Его хищно дразнили глаза, словно втянувшие в себя всю синеву неба.
– Рейнар, любовь моя…
Морра оседлала его. Рейнар попытался столкнуть ее с себя, но тело против воли ответило на близость Морры неистовым жаром в паху.
– Неужели ты правда хотел убежать от меня? – в ее голосе звучала искренняя обида. – Почему, Рейнар? Чем я тебя так задела?
Он сжал в зубах кольцо и зажмурился, чтобы не видеть этого лица. Отвернулся, хотя что-то давило на шею и не пускало, но Морра с усилием вернула голову на место и припала ко рту. Ее язык яростно пытался разомкнуть его губы; тело желало лишь одного: не упускать шанса, пока она так близко. Внутренне Рейнар орал и бился, как медведь в капкане, но наяву лишь упрямо молчал, размышляя: не проглотить ли это проклятое кольцо, не откусить ли этот ядовитый язык, не порвать ли кандалы, чтобы наброситься на нее, уложить на этот стол и отодрать так, чтобы она с него уже не встала?
Он снова дернул головой, и губы Морры, ее чертова присоска, оторвались от него, а вслед за этим пришла боль – такая сильная, словно голову медленно отрезали от тела тупым ножом. Рейнар закричал, и кольцо выскочило из зубов, а без него пришел ужас, а с ужасом пришла бездна…
Он резко сел, пытаясь успокоить дыхание. Рука метнулась к шее и уткнулась в толстый слой бинтов. Кожа под ним ныла и саднила, но эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал несколько мгновений назад.
Ощупав себя, Рейнар облегченно выдохнул: возбуждение осталось во сне.
– Ебаная сука! Когда это уже прекратится?
Он устало откинулся на подушки и уставился на балки, складывавшие под высоким потолком ветвистый узор. Из больших окон лился тусклый серый свет – такой мог быть и поутру, и вечером. Но хотя бы одно Рейнар знал точно: он находится в лазарете при дворце. Он слишком хорошо знал эту комнату, потому что провел здесь множество дней после войны – тогда покои тонули в аромате цветов и были полны людей, которые оказывали ему почести, пока он плавал в бреду от обезболивающих снадобий и свежих воспоминаний о битве, из которой зачем-то вышел живым.
Сейчас ни цветов, ни людей не было, но Рейнар заметил у своего ложа одинокий стул – должно быть, кто-то сидел с ним, ждал его пробуждения. На спинке стула нагромоздили странное серое барахло, какой-то ком пыли и мусора. Но, когда Рейнар прищурился, пытаясь рассмотреть его, серая масса встрепенулась и сорвалась со стула. Птица пронеслась над ним, вытянув два отростка-крыла, и быстро вылетела в окно, а за ней потянулся шлейф, похожий на сизый дым от тлеющего огня.
Пришло время вспомнить все, что произошло.
Когда Такеш принес его в Небесные Конюшни, Рейнар уже почти потерял сознание. Он успел отцепить от седла сумку и прижать к груди, огрызаясь, когда ее пытались забрать. Явился король, на лице которого смешались триумф и озабоченность, и Рейнар наконец отпустил сумку… Больше он не помнил ничего.
Значит, кольцо уже у короля, а эта странная птица – порождение Дара, хотя в ней было мало от крылатых тварей Свортека или волков маленькой ведьмы. При мысли о демонах Шарки Рейнар содрогнулся. Теперь, когда миссия осталась в прошлом, он не мог перестать думать о мощи, которая исходила от черных дымовых псов, от девчонки, при виде которой сам Златопыт, наверное, наложил в штаны…
