Король резко встал и стал нервно мерить шагами комнату.
– Он сказал, что сделал это ради тебя, мой король, – продолжал Рейнар, по-прежнему стоя на коленях, хотя усталые мышцы болезненно ныли. – Сказал, что Свортек стал опасен, потому что перестал слушаться. Я не успел выяснить, стоял ли за этим кто-нибудь еще: Златопыт набросился на меня, рассек мне шею моим же кинжалом… И прикончил бы меня, если бы не грифон, который…
Голос дрогнул, выдав позорную высокую ноту, и Рейнар замолчал: продолжение было очевидно. Король молчал. Рейнар осторожно закончил:
– Потому я и спрашивал тебя, мой король, можешь ли ты доверять Гримвальду и вообще кому-либо. Ты вправе не верить мне. Но ты знаешь, что я бы ни за что…
– Я не подвергаю твои слова сомнению, Рейнар, – раздался голос Редриха – на удивление тусклый, какой-то рассеянный, как серый свет из окон. – Я знаю, что все, чего ты хочешь, – это защитить Бракадию и меня как ее верховного помазанника.
Король подхватил Рейнара под локти и помог встать. Рейнар стоял, опустив голову. Он был выше и крупнее короля, но Редрих одним взглядом умудрялся придавить его к земле.
– Все же убийство генерала – это тяжкое преступление, – сказал король. – Златопыт был героем Бракадии и одним из главных столпов моей армии. Я не ожидал, что лишусь его, тем более вскоре после потери кьенгара…
– Я готов понести наказание, – произнес Рейнар. – Но, как твой верный слуга, должен сказать прежде, чем ты меня казнишь: за твоей спиной царят своеволие и хаос. Я видел это в глазах Златопыта и не жалею о том, что сделал.
Правый уголок рта Редриха изогнулся в ухмылке. За его плечом вновь вспорхнул странный летающий комок пыли. Как назойливый воробей, какое-то время он летал у самого уха монарха, а тот, казалось, прислушивался. Затем слегка кивнул – и птица растворилась в воздухе, оставив после себя грязно-серое облачко праха.
– Не волнуйся, Рейнар. – Король поднял руку, и Рейнар тотчас снова опустился на колени и припал губами к королевскому перстню. – Грядут новые времена, новые люди… Новая Бракадия. Пока ты отсутствовал, мы тоже не теряли время. А твой старый король – не такой уж слабый дурак, как ты думаешь!
– Мой король, я никогда не…
– Отдохни, Заступник Бракадии, – решительно перебил его Редрих, и рука взлетела перед носом Рейнара и спряталась в кармане халата. – С генералом я что-нибудь сам придумаю. Отдохни, ты нужен мне сильным.
Он ушел из покоев, послав герцогу последний взгляд пылающих янтарных очей. В открывшемся дверном проеме Рейнар увидел множество стражи: половина ушла сопровождать его величество, но прочие остались стеречь двери – или преступника за ними.
Рейнар переполз обратно в постель. Беседа высосала из него последние силы. Радость от того, что убийство генерала пока не стоило ему головы, сменилась тревожным подозрением, что смерть Свортека может оказаться меньшим из зол. Он раскурил трубку и погрузился в густой дым, пытаясь отогнать прочь мысли о Фубаре, которого оставил с проклятой Моррой, об обезображенном ужасом Златопыте, летящем в пропасть, о маленькой ведьме и о том, как она посмотрела на него с неподдельным узнаванием…
– Ебаное все, – прорычал Рейнар и растянулся на подушках.
На этот раз – в отличие от их первой встречи – Хоболь был безоружен. За его спиной из тумана проступали силуэты около дюжины человек, но в тумане Морра не могла их рассмотреть. Зазвенела сталь: выхватив меч из ножен, Фубар направил коня между Хоболем и своими спутниками, готовый в любую секунду атаковать.
Тьма сгустилась вокруг Шарки, и все же девушка не спешила пока спускать демонов. Испуганной она не выглядела. Поразительно, подумала Морра: всего двадцать человек, разорванных на мелкие кусочки, понадобилось Шарке, чтобы превратиться из маленькой шлюхи в грозную, бесстрашную ведьму…
А люди приближались, и с каждым их шагом становилось все яснее, что это не солдаты и не стражники. Воины Златопыта, даже несмотря на важность миссии, ступали по лесу тяжело и шумно, ломали ветки, с треском пробивались через кустарник, гремели доспехами. Эти же не примяли и травинки. Лес был им хорошо знаком, и его, как старого друга, они старались лишний раз не тревожить.
– Мы с миром, – сказал Хоболь.
Меч Фубара развернулся к нему, острие уставилось охотнику в переносицу.
– Кто вы такие? Что вы…
– Я не с тобой разговариваю, юнец.
Фубар задохнулся от возмущения и кинул беспомощный взгляд Морре, но та ничего не ответила. Все ее внимание было приковано к людям, выступившим наконец из тумана. Нет, не стражники, не солдаты, не горожане – Хоболь привел таких же охотников, как он сам. Луки закинуты за спины, лица вымазаны краской, а сквозь нее горят – почти как у демонов Шарки – внимательные глаза.
Скорее всего, охотники преследовали беглецов уже давно, а значит, могли десять раз перестрелять их всех, включая Шарку. Словно услышав эти мысли, Хоболь заговорил:
– Какие-то королевские прихвостни заполонили мой лес. Они поймали меня и спрашивали о вас, девицы. Я ничего не сказал, послал их к хуям собачьим. А потом позвал своих друзей.
Дэйн дернул Шарку за рукав и что-то быстро показал ей. Та фыркнула, но Хоболь, заметив это, спросил:
– Что он сказал?
– Не твое дело, – рявкнула Морра, опершись на стенку телеги. Шарка обернулась, но так, словно не ожидала, что Морра станет тут командовать. Это было неприятно. – Замечательная история, Хоболь, но если ты думаешь, что мы с этими ублюдками имели что-то общее, то…
– Что он сказал? – Охотник повысил голос. На Морру он даже не взглянул.
Зато Дэйн просиял – его мнением впервые кто-то всерьез поинтересовался. Спина мальчишки мгновенно выпрямилась, подбородок подпрыгнул, глаза загорелись. Какая же удача, что этот козленок – немой! Иначе он уже выболтал бы все на свете.
Шарка, немного подумав, перевела:
– Он спросил, не люди ли вы Яна Хроуста?
Теперь просиял уже Хоболь: его угрюмое лицо покрылось мелкими морщинками, обнажились желтые зубы. Улыбка не красила старика. Люди за спиной Хоболя тоже засмеялись. Они подошли уже совсем близко; теперь Морра сумела их рассмотреть, но верить своим глазам ей не хотелось.
О нет, это были не просто охотники, добывавшие в лесу пропитание для своих нищих семей… Оружие у них было неплохое – по крайней мере насколько удалось его рассмотреть в ножнах и за спинами. Да и одежда, выкрашенная в серый и черный цвета для маскировки, сшита была добротно; такие плотные плащи с кожаным подкладом далеко не каждому по карману. Их волосы были убраны совсем не так, как велит мода. Одни заплели их в косы, другие сбрили: в Бракадии так стригли только заключенных и преступников. У некоторых на лицах и руках красовались татуировки, которые также карались как пережиток языческих традиций…
