Вопрос Дэйна вдруг перестал казаться смешным.
– Я же говорил, что верю только в Яна Хроуста, – ответил Хоболь. – И никакая солдатня мне не указ, пусть они хоть по сто орденов на себя нацепят. Это наш лес.
– Ладно, – торопливо вмешалась Морра. Дурные предчувствия заставили ее забыть даже жар в плече. – Что вам нужно?
– А ты, что ли, тут главная? – цыкнул охотник. Он по-прежнему стоял перед Шаркой и Дэйном, не обращая никакого внимания на дрожащий в руке Фубара меч. В голосе его звучала досада: – Ты, как тебя – Тлапка?
– Хуяпка, – огрызнулась она. – Что вам нужно?
Егери – теперь у Морры не осталось никаких сомнений, что это лесное воинство, а не просто отщепенцы, – подошли еще на шаг ближе. Пальцы Шарки поглаживали воздух, словно лаская беспокойных псов. Наверное, и ее насторожила близость незнакомцев, но пока не настолько, чтобы броситься в бой. Почему, дура, почему именно сейчас…
– А дело вот какое, – раздался молодой звонкий голос. Шарка вскинула голову, словно собака, услышавшая свое имя, – все еще без страха, даже с любопытством. Но говоривший не спешил выходить из-за спин товарищей. – Старина Хоболь позвал нас посмотреть на бардак, который в его лесу устроили грифоны. Но мы не успели с ними познакомиться. Нашли только покинутый лагерь и свежую братскую могилу с кучей перемолотых в фарш тел.
– Мы ничего не…
– Но самое интересное, – голос решительно продолжал, с легкостью заглушив возражения Фубара, – что любой, кому доводилось встречаться с цепным драконом Редриха, немедленно узнал бы его почерк – почерк Дара. И я – один из тех, кому доводилось.
Лесные стражи расступились, пропуская говорившего вперед, и даже Хоболь попятился, склонив голову. Впрочем, головы склонили все. Да, не старик здесь был главарем… Благоговейные взгляды сосредоточились на молодом мужчине, который выступил вперед.
Морра похолодела.
Она знала это лицо!
«Ты же сдох, мудила! – потрясенно думала она, ища в его фигуре какой-то намек на колдовство и ожидая, что он вот-вот развеется по ветру, как призрак. – Свортек притащил твою голову королю, насадил на пику у дворца! Как… Нет, это не он. Это не может быть он!»
– Здар, егермейстер! – почтительно проговорило лесное воинство.
– Не стоит бояться, – молодой человек усмехнулся, и ответные улыбки мигом вспыхнули на суровых лицах егерей. – Если кто-то из вас действительно расправился с людьми Редриха, то мы такого человека сделаем героем. Мы окажем ему почести. Мы, черт возьми, приведем его в святая святых, наш тайный город!
Егери вскинули пустые безоружные руки в подтверждение его слов. Это был слаженный, хорошо отработанный жест: правые ладони сначала распластались на левой части груди, над сердцем, а затем взлетели в воздух со скрюченными пальцами, словно протягивали небу сердце, вырванное из тела. Их предводитель с небольшим запозданием грациозно повторил жест, не прекращая улыбаться крепкими белыми зубами.
Шарка подалась вперед и положила руку на клинок Фубара:
– Убери это, пожалуйста.
Егермейстер двигался беспокойно и быстро, как подросток, но острые скулы над впалыми щеками, борода и внимательные раскосые глаза выдавали в нем по меньшей мере ровесника Морры. Шарка и Дэйн беззастенчиво пялились на диковинное, явно не бракадийское лицо. Вряд ли им в их захолустье приходилось встречать хиннов – а именно от этого народа егермейстер унаследовал жесткие черные волосы до пояса и узкие глаза. Хиннов нигде, особенно на севере, не жаловали, а они, рабы Бракадии, несмотря на природную воинственность, обычно не решались покидать свои общины.
Но в этом лесу правила были другие, судя по тому, что молодой хинн вел за собой бракадийцев, а те изнывали от обожания, чуть ли не пускали на него слюни. Решив, что дал беглецам достаточно времени привыкнуть к своему необычному виду, хинн встряхнул гривой:
– Ах да, я же не представился! Простите, друзья, я давно не встречал новых людей…
«Которые меня не знают», – продолжила про себя Морра.
– Я – егермейстер Латерфольт из старинного рода, уничтоженного его ничтожеством Редрихом Смердящим, или как там его величают. Для друзей – а я надеюсь, что вы друзья, я бы очень этого хотел, – просто Латерф. Для врагов – последнее, что они видят в жизни.
Морра не видела лица Фубара, но очень надеялась, что тот справится со своим недоумением и не выдаст его.
Когда имя Латерфольта впервые прозвучало в Хасгуте и завладело мятежными умами, Редрих сделал все возможное, чтобы расправиться с ним быстро и безжалостно. Тайная стража сбилась с ног, чтобы сам звук этого имени угас, как плохая шутка, не успев обрасти легендами и заразить смятенные после войны умы. Но Латерфольт, как и Хроуст, умудрялся быть везде: наводил хаос и исчезал бесследно, чтобы уже через несколько дней возникнуть на другом конце королевства. Простолюдины, которым он, как говорили, раздавал награбленное добро, слагали о нем легенды и величали наследником мятежного гетмана…
А затем Свортек поставил точку в этой истории, убив Латерфольта и притащив королю его голову. У головы были черные волосы и узкие глаза. И королю, и тайной страже хватило этого, чтобы решить, будто с Латерфольтом покончено. Да и кто их различит, этих дикарей? Все на одно лицо…
Сама Морра головы не видела, но видела Свортека, дрожавшего от кровожадной радости. Она не любила эти его жуткие гримасы; он словно превращался в другого человека, которого ей не хотелось знать. Свортек несколько раз предлагал Морре посмотреть на голову Латерфольта, но она решительно отказывалась. Теперь, глядя на живого и полного сил егермейстера, очень жалела об этом. Впрочем, как и о многом другом…
– Я Шарка, а это Дэйн, мой брат, он немой, – сказала вдруг Шарка и присела было перед Латерфольтом, но тот со смехом замахал на нее руками:
– Ой брось, мы же не эти все… которые на балах воркуют, как голубки, а потом режут друг другу глотки, зайдя за шикарную бархатную занавеску. – Он протянул руку Дэйну: – Привет, молчун.
Дэйн, не веря своим глазам и ушам, робко взялся за протянутую руку – а затем вцепился в нее изо всех сил, улыбаясь от уха до уха. «Смотри, штаны не промочи от счастья, уебок», – злобно подумала Морра. Дружелюбие Шарки совершенно не входило в ее планы. Но, кажется, для себя девушка уже все решила. Она даже демонов распустила: неплотная, стелющаяся у земли тьма рассеялась, а Шарка, подобно брату, улыбалась Латерфольту, как старому другу.
Как улыбалась Тлапке, пока все не сломалось…
– Это Фубар, – она махнула рукой в сторону растерянного Фубара.
– Он может уже убрать свою железку, – заметил Латерфольт с вежливой усмешкой. – Мы-то безоружны. Нечестно получается.
Морра услышала, как сталь покорно звякнула о ножны. На сей раз изобретательность отказала Фубару, и он не придумал ничего лучшего.
