– Ничего такого. – Фубар замахал рукой, оправдываясь. Почему-то от руки исходила отвратительная вонь, словно Фубар ковырялся в гниющей мертвечине, хотя выглядела она чистой. – Просто поговорить.
– Хорошо, – пробормотала Шарка и осторожно, чтобы не потревожить Дэйна, поднялась.
Фубар повел ее прочь от небольшого грота под скалой, где они устроили привал. В темноте, слегка рассеянной серебристым светом луны, сидела на большом камне Тлапка. Ее больная рука висела вдоль тела, как тряпица. Рана на бедре уже позволяла ей двигаться и даже самостоятельно ходить, но растрескавшиеся губы и запавшие глаза все еще указывали на нездоровье.
– Шарка. – В голосе послышалась улыбка. Шарка без охоты улыбнулась в ответ и приблизилась. Фубар остался у грота, следя за дежурившей поодаль Тальдой. Шепот девушек ему с такого расстояния слышен не был: Тлапка хотела побеседовать наедине.
– Как ты? – спросила Шарка. – Лекарства помогли?
Тлапка пожала плечами:
– Бывало и получше. Но я выкарабкаюсь.
Они помолчали. Тлапка почему-то не спешила начинать разговор, ради которого ее возлюбленный разбудил Шарку среди ночи. Ветер пронизывал до самых костей.
– Но уже скоро я смогу хотя бы ехать верхом, – едва слышно заговорила она наконец. – Может быть, первое время вместе с Фубаром, но…
– Тлапка, – вдруг перебила ее Шарка. На мгновение она испугалась собственной наглости, но пересилила себя: – Почему ты сказала, что ты – ведьма? Зачем?
– Хотела выиграть время, чтобы вы с Дэйном убежали, когда выдастся удобный момент. Пока их внимание приковано ко мне. Зуб даю, чертов Латерфольт следит за нами даже сейчас, хоть мы его и не видим…
Шарка невольно огляделась вокруг, но никого не увидела.
– Ты все еще можешь скрыться. Надо только дождаться, когда выдастся случай.
– Но они ведь не плохие люди! Они сами сказали, что хотят приветствовать последнего кьенгара, и до сих пор не сделали нам ничего плохого, в отличие от грифонов. Пообещали защитить…
– Ничего в жизни не бывает просто так, – ответила Тлапка, неосторожно повысив голос. Убедившись, что до Тальды ее слова не долетели, она продолжила: – Чушь это все, про безопасность и приветствие. Они же гребаные головорезы, они ввергли Бракадию в хаос, чтобы потом продать ее Аллурии и Волайне! Те же люди, что убили Свортека…
– Как будто что-то плохое…
– Люди короля – идиоты, да! Но сам король…
– Король – такой же головорез! – воскликнула Шарка и тут же прикрыла рукой рот: в Бракадии можно было поплатиться головой и за меньшее. Но на смену страху вдруг пришел пьянящий прилив смелости. Что бы сказал Латерфольт, если бы увидел, как она сама себя заткнула?
– Может, Бракадия заслужила все, что с ней творится! – бросила она, убрав от лица руку. – Люди короля собирались меня казнить, а с тобой и Дэйном сделать кое-что похуже. Да и не только с нами – по всему королевству они расправляются с теми, кто как-то не так думает!
– О, ты уже напиталась их разговорами! – невесело хохотнула Тлапка. – Наверное, забыла тот зал со скелетами в замке? По-твоему, добрые люди додумались бы до такого?
Шарка не ответила, продолжая зябко кутаться в плащ Латерфольта и поглядывая в сторону лагеря.
– Все, что им нужно, – это поделить шкуру убитого зверя, то есть твой Дар. Рано или поздно Латерфольт поймет, что мы ему наврали, и заставит нас играть уже по своим правилам.
– Латерфольт не такой…
– Не будь наивной дурой, Шарка! Ты понятия не имеешь, каков Латерфольт. Ему плевать на тебя, он хочет только силу поверженного врага!
– То же самое я могу сказать и о тебе! Я понятия не имею, кто ты такая, и ты все врешь, врешь и врешь!
Шарка отступила от Тлапки, по-прежнему избегая прямого взгляда. Вокруг них зажглись белесые глаза, словно звезды упали с неба и зависли в воздухе.
– Я готова была умереть ради тебя, – потрясенно прошептала Тлапка. – Что тебе еще надо, чтобы мне поверить?
– Не надо ради меня умирать! – огрызнулась Шарка. – Я не просила меня спасать. Я же говорила: оставьте нас, ты и твой любовник или кто он там тебе. Если хочешь бежать – беги. Ты говорила, что у тебя в мире нет никого, кроме нас, а оказалось…
– Послушай…
– Уходи, Тлапка! – решительно сказала Шарка. Ее била сильная дрожь, и говорила она невнятно, проглатывая от волнения половину звуков. В другой раз это показалось бы забавным, но не сейчас, когда ее собственные глаза мало-помалу начинали белеть. – Мы доберемся до Тавора. Ты уже окрепнешь. Я… я расскажу Латерфольту правду, и они тебя отпустят. Нам с Дэйном все равно идти некуда. А у тебя есть Фубар…
– Ты ни хрена не понимаешь! – завизжала вдруг Тлапка, подавшись вперед.
Но стоило ей ступить на раненую ногу, как она едва не упала на колени. Шарка подхватила ее, шипящую от боли, и помогла прислониться обратно к камню. Пальцы Тлапки вцепились в ее руку.
– Умоляю, не делай этого! Латерфольт – лжец и убийца. Он оставит тебя ни с чем и выбросит, как мусор!
– Отцепись от меня!
– Какого хрена здесь происходит? – вскричал звонкий голос – и Латерфольт с силой оттащил Шарку от Тлапки. Рядом уже вырос встревоженный Фубар, положив руку на рукоять меча. Латерфольт оттолкнул Шарку себе за спину. – Ну? Я жду ответа!
– Ничего, – прошипела Тлапка, зажимая перевязанное плечо. – Обычная девичья ссора.
– Да? В окружении демонов из тьмы и мрака?!
На шум уже сбежались Тальда и еще несколько егерей.
– Ты собиралась убить Шарку? – спросил Латерфольт. Шутками в его голосе и не пахло. – Отвечай, Тлапка, ты слышала меня!
– Нет, – выдохнула та. – Демоны просто появляются, когда я расстроена.
– Все хорошо, Латерф, – произнесла Шарка и отстранилась от егермейстера. – Это я наговорила лишнего.
Латерфольт сощурился, изучая попеременно то одну, то другую, а затем осторожно подхватил Шарку под локоть:
– Задира, если ты еще раз позволишь себе такую вспышку, то я… Если честно, ничего не смогу тебе противопоставить. Но ты будешь с этим жить. Пойдем, Шарка.
Он проводил ее обратно к костру. На Фубара и Тлапку ни Латерфольт, ни Шарка больше не взглянули.
Через два дня они вышли к дороге – и одиночество их маленького отряда наконец-то закончилось. Дорога была наводнена людьми: семьи, ватаги таких же егерей, какие-то строители с тяжело нагруженными телегами; иные в тряпье, иные хорошо вооруженные и одетые, но все как один – оживленные и шумные, без намека на враждебность. Каждый, кто видел Латерфольта, вскидывал руку в приветствии Яна Хроуста и орал как сумасшедший так, что эхо надолго повисало над каменной долиной. Шарка и Дэйн, отвыкшие от людей, которые не стремились поймать или убить их, прижимались к шеям лошадей, стараясь стать менее заметными. Но вскоре тревога прошла. Сестра и брат перестали воровато озираться по сторонам, и оба ощутили прилив искренней, свободной радости, несущей в пляс.
