Была суббота, а значит, король, его приближенные и свита прогуливались в саду. Слуги подтвердили, что впервые со дня смерти Свортека король будет там и что он особо ожидает Рейнара.
Войдя в сад, герцог поразился количеству стражи – причем не обычных латников, следивших снаружи, чтобы никто без разрешения не смел подходить к ограде ближе чем на двадцать локтей. Нет, теперь мощенные темно-красным камнем дорожки огромного сада патрулировали королевские гвардейцы в полном обмундировании, с алебардами и короткими мечами. Арбалетчики дежурили вдоль ограждений; руки их не выпускали оружие ни на мгновение, как и взгляды ни на мгновение не переставали прочесывать окрестности.
Мелькавшие меж деревьев, кустов и клумб богато украшенные одеяния придворных выглядели на фоне панцирей и кирас неуклюже, как если бы среди охотничьих псов затерялись изящно причесанные болонки. Придворных было мало, меньше, чем собиралось обычно на традиционных субботних прогулках в честь короля, и говорили они тише, наклоняясь друг к другу, осаживая расшалившихся детей. В их движениях Рейнар видел скованность, словно их пригибал к земле невидимый груз.
«Это все мадемма. Ты вчера сильно перебрал, дурень!»
Но тревога все быстрее гнала его к беседке у озера, где наверняка уже давно ждал Редрих. Рейнар одергивал себя, заставляя шагать медленнее, здороваясь со всеми знакомыми. Ему кланялись и ждали подобной вежливости в ответ.
Он уже шел по широкой дорожке к озеру, как вдруг остановился так резко, что кто-то спросил, все ли у него в порядке.
Последняя запоздалая волна мадеммы догнала его и накрыла в самое неподходящее время. Только она умела так мастерски мешать фантазии с воспоминаниями и аккуратно вплетать их в реальность.
Навстречу Рейнару шел глава Гильдии Магов Гримвальд – пожилой, но все еще резво семенящий, наклонявшийся близко к земле, чтобы отвешивать поклоны, не тратя лишних сил. Гримвальд выглядел обыденно: темно-синяя мантия на худых плечах, треуголка, расшитая золотом, почти шутовская, словно при ее создании вдохновлялись простонародными сказками. А за Гримвальдом следовали три тени, которые – как думал борющийся с тошнотой Рейнар – могли быть созданы только мадеммой.
Мархедор, Борбас и Дьорда занимали в Гильдии Чудес следующие после Морры, Гримвальда и самого Свортека места. На деле магистры, как их величали, никогда не имели никакого отношения к Дару – как, впрочем, и все в Гильдии, не считая Свортека. Насколько Рейнару было известно, Мархедор и Дьорда занимались тем же, что Морра. От них требовалось проводить дни и ночи, уткнувшись носом в старинные фолианты, чтобы собирать, приводить в порядок и переписывать заново наследие тех времен, когда Дар принадлежал не одному кьенгару на службе короля, но был разлит повсюду, не вызывая у людей ни ужаса, ни восторга, ни даже удивления.
Мархедор, сообразительный и амбициозный, всегда держался Морры, которая привела его в Гильдию. Молчаливая и нелюдимая Дьорда оставалась в стороне, но Рейнар полагал, что, не будь украдено кольцо, она бы вместе с Моррой получила часть силы Свортека. Борбас же не отличался великим умом, но в Гильдии безупречно выполнял роль няньки для всех этих талантливых, но взбалмошных людей.
Однако сейчас эта троица производила совершенно иное впечатление. И дело было не в новых доспехах из матового черного металла с резными, похожими на драконью шкуру наплечниками, и не в черных бархатных плащах, которые тащились за ними, как хвосты. Рейнар потер глаза, надеясь, что это поможет хоть немного прояснить взор, но без толку. Мархедор, Борбас и Дьорда были бледны, как мертвецы; на их лицах залегли глубокие тени, а в глазницах горели мутно-белые глаза – совсем как у демонов маленькой ведьмы, или у летучих бесов Свортека, или у самого Свортека, когда он несся в очередную мясорубку…
Гримвальд пропустил магистров вперед, и те с неживой, пугающей синхронностью поклонились Рейнару:
– Мы счастливы приветствовать высокородного герцога, вернувшегося со славной миссии по спасению наследия великого кьенгара Свортека, – прошелестел Гримвальд, ловко сгибаясь в поклоне.
Рейнар сбросил с себя замешательство и в качестве приветствия вытянул вперед и вверх руку, сжатую в кулак. Три кулака взлетели в воздух ему в ответ, три бледных лица поднялись, без интереса сверля его мертвенными взглядами. Лица магистров были похожи на сухую, растрескавшуюся землю: вблизи Рейнар мог рассмотреть почерневшие тонкие сосуды под самой поверхностью кожи.
– Я рад приветствовать и вас, магистры, – выдавил он. – Смею надеяться, что мои усилия вернут величие Гильдии – опоре Бракадии.
– Вельможный пан может в этом даже не сомневаться, – без большой уверенности ответил Гримвальд.
«А ведь Борбаса, – вспомнил вдруг Рейнар, – мы с Фубаром как-то раз потащили в курильню, и он травил там такие истории, что мы даже решили не курить. Пошли в ближайшую таверну и надрались до поросячьего визга…» Но морок, стоящий перед ним теперь в зубастом доспехе, меньше всего напоминал добродушного толстяка, который давал Фубару советы про женщин, а потом вполне искренне объяснял, почему Морра должна стать королевой всех сук в мире.
Гримвальд и его троица пошли дальше – безмолвный маленький отряд, к которому стекались взгляды не только придворных, но и нервничающих стражей. «Значит, не только я их вижу, – догадался Рейнар с новым приступом дрожи. – Значит, это не мадемма, но в таком случае… Неужели его величество уже разделил силу кольца?»
Все время после возвращения с миссии Рейнар почти не покидал своих покоев: спал, ел, читал, курил, навещал Такеша в Небесных Конюшнях, гнал от себя мрачные мысли и назойливые призраки Златопыта и маленькой ведьмы. Он все заставлял себя вылезти из своей раковины, разузнать, что нового произошло в его отсутствие, но в итоге хватило его лишь на поход за дурманом. А возможно, стоило подтянуть старые паучьи ниточки…
«Идиот!» – ругал себя Рейнар, уже приближаясь к озеру и ровному ряду алебардщиков, которые преграждали ему путь. Никогда раньше король так не отгораживался от придворных… Традиция субботних гуляний в саду как раз и была придумана, чтобы показать ближайшим соратникам: здесь все – одна семья, у которой нет друг от друга никаких секретов или камня за пазухой. Может, кто-то вроде Теризы и назвал бы Редриха жестким монархом, но трусом?..
– Пан герцог, – начальник стражи склонился в торопливом поклоне. Взгляд из-за забрала внимательно изучил фигуру Рейнара с головы до ног. – Я вынужден вас обыскать, прежде чем допустить к королю.
Рейнар нахмурился:
– Я Рейнар из Митровиц. – Он умолк. Обычно эта фраза решала все проблемы, но на сей раз страж был непреклонен.
– Сожалею, мой пан, но это приказ его величества.
За его плечами Рейнар уже видел размытые в утренней дымке силуэты короля и его семьи – и наконец, сокрушенно вздохнув, широко расставил ноги и раскинул руки.
«Редрих должен это объяснить…»
Теперь даже демоническая троица Гримвальда не казалась ему чем-то странным по сравнению с этим актом неслыханного унижения, какому он не подвергался даже в военное время. Неужели он выглядит так паршиво, что стража его не узнает? Но нет, они не сомневались в его личности. Они действительно искали в его рукавах, голенищах, за поясом, за пазухой оружие, словно он был каким-то оборванцем из Нижнего Города, выпросившим аудиенцию у высокой особы.
