Тени, до того мирно лежавшие меж камней, начали привычно густеть.
– Втроем их не одолеть, Латерф, – заметил Якуб. – Вооружены они дерьмом, но…
– Я не оставлю в беде этих людей! Каждый, кто носил цепи, кто потерял свободу в когтях грифонов, – мой брат и моя сестра. А братьев и сестер бросают только самые конченые, самые жалкие…
– Мы можем позвать подкрепление из Тавора. – Рука Тальды снова сжалась на смуглой коже хинна. – Если мы пойдем прямо сейчас, то…
– Я смогу.
Голос Шарки прозвучал тонко, совсем по-девчоночьи. Но Латерфольт подался к ней, и рука Тальды наконец соскользнула и вернулась туда, где ей следовало быть, – поближе к своей золотоволосой хозяйке. Прилив смелости вмиг вскружил Шарке голову.
– Я выпущу демонов, и грифоны убегут, а мы освободим пленников, – воодушевленно продолжала она, пока слабо представляя себе, как все это осуществить. Но огонек, затанцевавший в глазах Латерфольта, стоил того. В конце концов, разве не она уничтожила сто человек в Тхоршице, а затем, без единой царапины – двадцать вооруженных до зубов головорезов?
– А ты уверена, что…
– Она сможет! – перебил Латерфольт Тальду. – Ты сможешь, Шарка! Если, конечно, готова на это пойти.
На миг Шарку охватило сомнение, но Дэйн толкнул ее в плечо. «Ты должна помочь им, это же наши друзья!» – показывал он, сбиваясь от волнения.
Она кивнула и принялась медленно спускаться со скалы.
– Алес, чтоб не смел больше так с ней говорить!
Молодой всадник закусил губу и отвернулся от спутника постарше, который монотонно его отчитывал. Шарка пряталась за большим валуном, к которому медленно подходил отряд работорговцев. Латерфольт, Тальда и Якуб скрывались за камнями чуть выше и дальше, готовые броситься к пленникам, как только она разберется со всадниками.
– Она первая начала, – бубнил молодой.
– Она первая начала все в твоей жизни, потому что она твоя мать! – Старик во главе отряда был уже так близко, что Шарка могла разглядеть каждую морщину на его лице. – Когда вернемся, чтоб сразу пошел просить прощения!
Алес проворчал что-то неразборчиво.
– Так-то лучше. – Лицо работорговца расплылось в улыбке, и он крепко сжал плечо сына.
Шарка вздрогнула, осознав, что всадники почти вплотную подошли к ее камню. Тальда и Якуб из своего укрытия изо всех сил махали ей руками; на лице Латерфольта застыло напряжение…
Она выпрыгнула из-за камня, но сразу же споткнулась и рухнула на колени. Удар сбил дыхание. Кони заржали, раздались удивленные голоса, резко остановившаяся телега жалобно заскрипела.
– Это что еще такое?
– Выскочила как из ниоткуда!
– Эй! – Кто-то спрыгнул на землю, гремя оружием, и подошел к ней. Оправившись от удара, Шарка села, оказавшись нос к носу с Алесом. – Ты чего? Откуда ты взялась?
Шарка тупо уставилась на него. Отец Алеса тоже спешился; остальные с любопытством вытягивали шеи, но пока оставались верхом. Никто даже не подумал выхватить дубинку или меч.
Алес несмело протянул к ней руку:
– Ты в порядке?
«Напади на меня!» – мысленно уговаривала его Шарка, чувствуя, как сковывает ее неуверенность, а к горлу подбирается мерзкая горечь. Она скосила глаза на друзей – те, кажется, уже готовы были сами наброситься на работорговцев. Латерфольт решительно шагнул вперед, но Тальда схватила его за руку, пытаясь удержать в укрытии, и принялась что-то шептать на ухо, почти касаясь губами спутанной гривы…
– Эй? – снова спросил Алес.
Его глаза изумленно расширились, когда невидимая рука схватила его за шиворот и швырнула в сторону отца. Тот, не выдержав удара, завалился спиной на лошадь, которая бешено заржала и забилась, пугая остальных коней. С воплями всадники, подхваченные той же невидимой рукой, падали в пыль, а когда все оказались на земле, вокруг зажглись глаза-жемчужины. За ними – сначала тонкими струйками черного дыма, затем плотными сгустками мрака – начали проявляться тела чудовищ. Призрачные челюсти защелкали у лиц работорговцев, и воздух сотрясся от криков ужаса.
– Ой-ой-ой! – Латерфольт уже бежал к обозу, без опаски скользя между демонами. – Значит, заковывать в цепи свободных бракадийцев и везти их на смерть вы не боялись, зато теперь намочили штанишки? Жалкие швали!
Тени Шарки не трогали работорговцев, но те тряслись от страха, а их губы шептали молитвы. Алес попытался подползти к отцу, который никак не мог отдышаться после удара. Но между ними возник Латерфольт и пнул парня в бедро:
– Никому не шевелиться без моего разрешения! Вы ведь уже догадались, кто вас сцапал? – Растерянное молчание было ему ответом. Егермейстер презрительно фыркнул и обернулся: – Дэйн, пригляди за этими двумя!
Дэйн бросился прямо сквозь строй теней, к которым так привык, словно они были его псами. Кинжал Урагана блестел в его руках, на лице сияла гордая улыбка: сам Латерфольт доверил ему важное дело!
Тальда и Якуб тем временем помогали изможденным, слабым, отчаянно воняющим пленникам выбраться из телеги. Закованные в цепи по трое, они то и дело спотыкались на отвыкших от движения ногах.
– Шарка, сможешь разрубить их цепи? – спросил Якуб.
Она послала пару демонов к заключенным. Те в панике отпрянули, причитая, пока Тальда и Якуб не убедили их, что вреда им не причинят. Челюсти сомкнулись на цепях – и Шарка ощутила нечто странное. Ощущение возникло в ее рту, как если бы там оказался камушек, который она пыталась разгрызть зубами, но ни боли, ни давления за этим не пришло. Цепи не поддавались – как ни старались молчаливые демоны, металл лишь издевательски скрипел в зубах.
Латерфольт нахмурился:
– Ты никогда раньше не пыталась разрушить что-то металлическое?
– Нет. Только живые… в смысле… тела…
Он коснулся ее плеча, разрешая не заканчивать мысль. Ей показалось, что в его глазах мелькнула не то тревога, не то разочарование.
Тальда тем временем разоружила пленников и нашла ключи от кандалов. Цепи перекочевали с рабов на хозяев. Скованных работорговцев усадили в телеге, а бывшие узники сгрудились вокруг Шарки и Латерфольта, протягивая к ним грязные руки:
– Спасители!
– Герои!
– Благословение!
– Мы отведем вас в Тавор, друзья, – провозгласил Латерфольт, – в последний свободный город Бракадии. Мы пойдем вместе с нашей спасительницей, хранительницей Дара!
Он поклонился Шарке – и освобожденные вторили ему, склоняя плешивые головы. Шарка растерялась; демоны, о которых она позабыла, начали бледнеть, но, кажется, это было уже не важно. Впервые после того, как она выпустила своих псов, дело закончилось не ужасом и смертью. Впервые ее благодарили, кланяясь до земли, на которую не упала ни единая капля крови, впервые благословляли, а не проклинали. Лицо само собой расплылось в улыбке, и она протянула руки оборванным, но сияющим от радости людям.
