Когда ты кричала, никто не пришел на помощь. Никто, кроме меня.
Правосудие Войны коснулось не только тех троих, – осознаю я, содрогаясь. Оно настигло всех, кто когда-то жил рядом со мной.
Я сижу рядом с собранной в дорогу палаткой, выстругивая древко для стрелы, и вдруг слышу шум. Поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как несколько Фобосов преграждают кому-то путь.
– Пропустите!
Хмурюсь, услышав смутно знакомый голос:
– Никто не может пройти без разрешения Войны.
– Мне разрешили! Его жена.
Откладываю древко и спешу к Фобосам. Один из них уже сжимает пальцы на рукояти меча, за их спинами я вижу Зару.
– Пропустите ее! – кричу я.
Один из воинов хмуро смотрит на меня и сплевывает. Да он просто в восторге от меня! Впрочем, другой Фобос, тот, что утром подал мне меч, жестом позволяет Заре пройти. Другой тут же начинает спорить, но второй воин не обращает на него внимания. Моя новая подруга проскальзывает мимо них, держа в руках две тарелки с едой.
– Я пытаюсь прорваться к тебе уже несколько дней, – жалуется она. – И каждый раз эти придурки отсылают меня прочь.
– Извини, – отвечаю ей. – Я не знала.
Веду ее к своей собранной палатке, чувствуя, как нас провожают взглядами. Видимо всадники Фобоса не жалуют чужаков в своей части лагеря. Даже если они уже собрались в дорогу.
– Все в порядке, – отмахивается Зара. – Я знала, что, в конце концов, смогу проскользнуть.
Она протягивает мне тарелку.
– Хотела отплатить тебе добром за добро.
Это трогает меня сильнее, чем следовало бы.
– Спасибо, – я забираю тарелку, чувствуя в горле ком.
– Как у тебя дела? – спрашивает она, окидывая меня взглядом.
Большинство моих ран успело зажить, и я отвечаю:
– Нормально.
Сегодня мы меняемся ролями. Зара полна сил, а я, наоборот, подавлена.
– Той ночью, – начинает она, – я слышала так много криков. Подумать только, один из них был твоим… – Она качает головой. – Я думала, это кричит кто-то другой…
Она слушала эти крики и думала, что это некое извращенное правосудие.
– Я не знала, что это на тебя напали, пока не услышала, что пострадала важная для Всадника женщина. Тогда я сложила два и два… – Наши взгляды встречаются. – Извини, что не пришла на помощь.
– Ты и не должна была. Это была твоя первая ночь в лагере.
Не говоря уже о том, что ее палатка стояла далеко от моей. Несколько минут мы сидим в тишине. Я ковыряюсь в тарелке.
– Что это? – вдруг спрашивает она, кивая на кусок дерева, с которым я работала.
– Будущая стрела. – Я поднимаю древко, кручу в руках.
– Ты делаешь стрелу?! – Не знаю, что звучит в ее голосе, осуждение или восхищение, но Зара берет древко у меня из рук, разглядывает. – Я неплохо обращаюсь с короткими мечами, но это мне тут не очень помогает. Меча-то у меня нет.
– У тебя нет оружия? – потрясенно спрашиваю я.
Ну конечно, нет! В лагере у Зары забрали все оружие, и ничего не дадут до ближайшего сражения.
Если бы напавшие на меня мужчины выбрали палатку Зары, она была бы совершенно беззащитна. От этой мысли становится дурно.
– Жди здесь.
Я встаю и иду в шатер Войны. Всадника сейчас там нет, и это к лучшему. Легче попросить у него прощения, чем разрешения. Хватаю один из разбросанных повсюду кинжалов, выхожу из шатра и возвращаюсь к Заре. Двое всадников Фобоса следят за каждым моим движением.
– Что это? – удивляется подруга, когда я протягиваю ей оружие в ножнах.
– Надевай.
– Не уверена, что получится, – говорит она, разматывая кожаный ремень, обернутый вокруг ножен. Он явно не на женскую талию.
Зара дважды обматывает ремень вокруг своей талии, смотрит на клинок.
– Война не убьет меня за это? – спрашивает она, настороженно поглядывая на следящих за нами Фобосов. Они наверняка скажут Всаднику, что я взяла его кинжал.
– Я с ним поговорю. Все будет в порядке.
Она вскидывает брови.
– Поговоришь с ним? – скептически интересуется Зара. – И это поможет?
– До сих пор помогало.
– И как же вы будете разговаривать? – смеется она. – В положении лежа?
Я хмурюсь, но и смеюсь тоже.
– Нет. Мы просто поговорим.
Зара качает головой:
– Либо ты самая убедительная женщина в мире, Мириам, либо его услуги дорого тебе обойдутся.
Ты моя жена. Ты подчинишься моей воле. Станешь моей еще до того, как я сровняю этот мир с землей.
Зара права, ничто в этом мире, особенно в наше время, не дается бесплатно. Тем более услуги. А Война оказал мне уже немало услуг. И когда-нибудь заставит за все заплатить.
Глава 22
Я нарушила третье правило: не привлекать внимания.
Война с самого начала обратил на меня внимание. А теперь о том, кто я, известно всему лагерю. Ощущаю тяжесть их взглядов, когда сажусь на Леди Годиву – новую лошадь, которая в отличие от Грома не мечтает лягнуть меня при первой возможности. От всеобщего внимания у меня кожа зудит. А еще бесит, что теперь невозможно слиться с толпой.
Как и обещал Всадник, армия выдвинулась в путь. Ашдод уничтожен, и все окрестные города тоже. Войне некого больше убивать, пора двигаться дальше. И мы с Войной снова едем во главе колонны на достаточно большом расстоянии от остальных, и я даже на время забываю, что за нами следует целая армия убийц.
Всадник ведет нас на юг по шоссе № 4. Местность вокруг совершенно плоская, ни одной возвышенности, откуда можно было бы увидеть океан, но клянусь, я уже чувствую его запах. Он всего в нескольких километрах от дороги. И, судя по разговорам в лагере, ближайшие несколько дней мы будем держаться ближе к побережью.
Стараюсь думать о путешествии, но мысли то и дело возвращаются к моему попутчику. И это продолжается с тех самых пор, как мы покинули лагерь. По какой-то непонятной причине сегодня я не могу его игнорировать. Или, может, по вполне понятной? Что если варварское правосудие Войны, свершенное сегодня утром, сломало что-то во мне? Как бы то ни было, сегодня я просто не могу не замечать резкую линию его подбородка, темные, почти черные волосы и лукаво изогнутые губы. Смотрю на его красные доспехи и мощные бедра.
Господи, я думаю о его бедрах!
О бедрах моего врага.
Я чертова идиотка.
Раскаяние не мешает мне продолжать смотреть на Войну. И чем дольше я смотрю, тем яснее понимаю, что хочу провести пальцами по этим странным светящимся отметинам на коже, хочу размазать темную подводку его глаз. Хочу снова попробовать эти губы на вкус. Очень хочу, но должна сопротивляться, и от этого желание становится еще сильнее.
