Минуту спустя губы Всадника добираются до моих грудей. Держа руку на моей выгнутой спине, Война прижимает меня к себе. Губами обхватывает мой сосок, и я не могу сдержать стон. С другими мужчинами у меня такого никогда не было. Никогда не удавалось настолько отключить самоконтроль.
– Ve lethohivaš, – произносит Всадник.
Ты опьяняешь меня.
Его язык скользит по соску, играет с ним. Я прижимаюсь к нему теснее, мне нужно больше, намного больше. Всего, что уже было у нас – прикосновения, поцелуи, оральный секс, – всего этого недостаточно. Особенно теперь, когда Война заставил меня почувствовать себя любимой, когда он смотрит на меня с чем-то человеческим во взгляде. Сейчас, когда он отказался поднимать мертвецов, потому что я его об этом попросила.
Губы Войны касаются то одного соска, то другого, его рука проскальзывает вниз, и большой палец оказывается у меня между ног.
Я тяжело дышу и прижимаюсь к нему.
Мало. Мало. Мало.
– Война, – выдыхаю я.
Я хочу почувствовать его внутри себя. Плевать на недолеченные раны, заживут, он исцелит их.
Всадник замирает. Я уверена, что он услышал что-то в моем голосе. Оторвавшись от моего соска, он смотрит мне в глаза. Я задыхаюсь, начинаю дрожать от волнения и возбуждения. Я не уверена, что смогу произнести то, что хочу сказать. Я колеблюсь, не уверенная ни в чем, кроме собственной глупости.
Пути назад нет и быть не может.
Я смотрю ему в глаза.
– Я сдаюсь.
Глава 39
Война – это холодная сталь и мрачные намерения, и секунду спустя после своего заявления я только это и вижу на его лице.
Но потом он улыбается, и при этом, к счастью для него самого, он безумно, просто безумно красив. Притянув меня к себе, он целует снова и снова, и я чувствую его волнение, вожделение и… что-то еще. Что-то, вызывающее у меня дискомфорт.
– Я не шутил, – произносит он. – Твоему телу нужно вылечиться.
От разочарования хочется рычать. Он решил поиграть в благородство сейчас? Но Война не отодвигается от меня. Возможно, он и хотел бы сделать все правильно, но он не идеалист. Я чувствую его желание войти в меня – чтобы убедиться, что я жива.
– Я чуть не погибла сегодня, – говорю я. – И когда я подумала, что это конец, знаешь, о чем я жалела больше всего?
Он пристально смотрит на меня, ожидая продолжения.
– О том, что не сказала тебе всего и не сделала с тобой всего, что хотела. Покажи мне, что я чуть было не потеряла.
И я снова целую Всадника. Я чувствую, как исчезает его сопротивление. Он стонет, не отрываясь от моих губ, и еще сильнее сжимает в объятиях. Его губы теперь не просто ласкают мои, но требуют большего, большего, большего. В его прикосновениях появился пыл, которого не было раньше. Мне кажется, что я падаю в омут.
В его руках я забываю о боли. Не знаю, связано ли это с его даром целителя или само его присутствие заглушает все остальные чувства. Он снова ласкает меня между ног, и я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Боже, я все-таки убедила его сделать это. Это становится понятно, когда его пальцы проникают глубже, большой палец совершает неторопливые движения вокруг моего клитора.
Испускаю разочарованный стон.
Этого все еще недостаточно.
Всадник прерывает поцелуй и смотрит на меня с коварной усмешкой.
– Ты думала, одного твоего слова довольно, и я сразу удовлетворю твое желание, жена? – говорит он особенно низким и хриплым голосом. – Нет, я хочу, чтобы ты потеряла голову.
Он подчеркивает эти слова, погружая палец внутрь меня. Я инстинктивно прижимаюсь к нему. Я чувствую, что между ног становится влажно, и это не имеет никакого отношения к принятой ванне.
Мои глаза превращаются в узкие щелки. В эту игру могут играть двое.
Я протягиваю руку, он ловит меня за запястье.
– Ага!
Его пальцы все еще двигаются внутри меня.
Я начинаю задыхаться.
– Война, пожалуйста.
– Пожалуйста, что?
Он действительно хочет, чтобы я произнесла это вслух?
– Я хочу, чтобы ты был во мне.
Я будто объята пламенем. Его обведенные черным глаза горят, и я чувствую его эрекцию. Он убирает свои пальцы, потом подхватывает меня и несет в постель. Там, где я раньше лежала, простыни испачканы и от них пахнет дымом и пеплом.
Он кладет меня на постель и задерживается лишь для того, чтобы снять штаны. Его член освобождается, и… я и забыла, какой он огромный. Настолько, что у меня ныла челюсть, когда я брала его в рот. Да и сам Всадник выглядит таким большим и яростным, что на мгновение мое желание слабеет.
Возможно, это была неудачная идея. Война становится на колени у кровати и проводит руками по моим ногам, а потом и по всему телу. Он наклоняется вперед, пока его грудь, покрытая странными сияющими татуировками, не прижимается к моей.
Какими бы ни были его прежние возражения против секса, теперь их нет. Он снова целует меня, движения его губ и языка становятся более чувственными, чем раньше. Мое сердце колотится все чаще. Это уже не кажется невинным экспериментом или решением, принятым по глупости и подогретым выпивкой. Это вообще не похоже на обычный секс. Хотя у меня не очень много опыта… Возможно, дело в том, как Война смотрит на меня, но то, что мы собираемся делать, кажется очень важным.
Это просто физиологический акт, пытаюсь внушить я себе. Этим занимается множество людей. В этом нет ничего особенного.
Рука Всадника возвращается к моему клитору. Возможно, он хочет подразнить меня еще, но я и так уже намокла. На его лице появляется усмешка, когда он понимает, насколько я готова.
– Как же долго я ждал этого дня, жена. И теперь вижу, что твое прекрасное тело вожделеет меня. Я и сам желаю этого даже больше, чем битвы, – говорит он, как будто удивляясь самому себе.
Я уже не могу думать об этом. Хочу, чтобы Всадник вошел в меня, хочу этого больше всего на свете. Он ласкает меня снова и снова, хотя в этом уже нет необходимости. Я и так с ума схожу от желания. Выгибаюсь в ответ на каждое его движение, отчаянно желая продолжения.
Неожиданно он убирает руку. Его бедра сдвигаются, и в следующий момент я ощущаю, как край его плоти прижимается к моему входу. Я напрягаюсь, вспомнив, какой большой у него член. Мне казалось, я представляла его размеры, когда держала его в руке и прикасалась к нему языком. Но я ошибалась, и только сейчас осознаю это.
Легкое движение его бедер, и я чувствую, что Война входит.
Он шипит, встречая сопротивление.
