Женщина невозмутимо, с огоньком в глазах, наблюдала за его безумной пляской.
– Гавран, я нашла его.
Мейсон поморщился, когда Гавран с громким лязгом уронил тостер и подскочил к столу, чтобы расставить новые кусочки своей коллекции по местам. Как только хозяин остался доволен проделанной работой, своеобразный танец вновь привел его к гостье.
– Не спускай с него глаз. Убедись, что на этот раз он не опоздает. – Старик взглянул на ворона и ухмыльнулся: – Возьми и мои глаза тоже.
Женщина склонила голову, как будто выказывая почтение, и Гавран погладил ее по волосам, как любимого ребенка. Затем, словно подчиняясь ритуалу, она повернулась, чтобы уйти без лишних слов, и ворон последовал за ней.
– Постойте! – окликнул ее Мейсон. – Вы подруга Гаврана?
Она остановилась за дверью и произнесла, обращаясь к нему через плечо:
– Меня зовут Ама. Уверена, мы еще встретимся.
После чего незнакомка неторопливо удалилась, а Мейсон снова обернулся к Гаврану:
– Откуда она знает?
Старик хлопнул в ладоши и запрыгал от восторга.
– Зажги факел своей скорби, – хихикнул он. – И следуй за ним в глубь леса.
– Я не понимаю.
Гавран протянул руку и положил узловатую ладонь на грудь молодого доктора:
– Когда приходит ночь, лишь пламя освещает путь.
Глава 8
КАЙ
ПРИ СВЕТЕ ДНЯ Черная Лощина выглядела совершенно иначе, нежели та жалкая выгребная яма, которую Кай использовал в качестве охотничьих угодий, когда всходила луна. Главную улицу наводняли автомобили и пешеходы, открытые магазины приветливо распахнули свои двери, поэтому желание спрятаться в тени не было столь непреодолимым.
Однако Кай все равно нервничал. Было непривычно разгуливать у всех на виду, его одолевало любопытство и одновременно беспокойство. Он старался уворачиваться, если кто-то подходил слишком близко, и боролся с инстинктом зарычать, когда прохожие случайно толкали в спину. Для него не составляло труда причинить человеку боль, но порой даже малейший человеческий контакт, самый невинный взгляд казались нестерпимыми.
Социальная ущербность – не единственное, что терзало Кая. Призрачный голос в голове в последние дни заметно притих, и Кай понимал, что вряд ли это надолго. Что-то приближалось. Каждый раз, когда этот чертов фантом исчезал, это означало, что он копит силы. Возможно, в этот раз он швырнет Кая лицом в лосиное дерьмо? Или пустит под откос поезд и покалечит его? Вариантов было бесчисленное множество, и Кай сокрушался, что не обладает достаточным воображением, чтобы придумать, как подготовиться к тому, что может его ожидать. Но хуже всего было не знать, когда, где, как и против кого случится следующая атака.
Впрочем, Кай был тем еще злобным засранцем. Чем сильнее противник напирал, тем неуступчивее он становился. Око за око. Безумие за безумие. Ему было все равно, даже если бы пришлось проникнуть в пятое измерение и кастрировать этого гада голыми руками. Он поклялся, что однажды избавится от проклятия, даже если это его убьет. Осталось только придумать, как это осуществить.
Повернув за угол, он покинул главную улицу, сделав выбор в пользу более тихого маршрута, где не ощущал себя так, словно его мозг измельчают в блендере. Кай появился сегодня в городе лишь для того, чтобы заложить те чертовы часы. В паре кварталов от него остановился автобус, высаживая пассажиров. Кай прищурился при виде гигантских грохочущих колес, смердящих гудроном. Он ненавидел автобусы. То, как они выглядели. Звуки, которые издавали. И их запах. Не говоря уже о том, что всякий раз, садясь в один из них, его тошнило и кружилась голова.
Подняв пустую банку из-под содовой, Кай смял ее в руке и изо всех сил швырнул в автобус, наслаждаясь, как смятый алюминий срикошетил от окна. Извергнув еще больше ядовитого газа, монстр покинул поле боя, лишь растерянный пассажир прильнул щекой к стеклу, осматривая улицу.
Слизав с пальцев остатки сахара, Кай развернулся и направился в другую сторону, упрямо отказываясь идти тем же путем, что и автобус. В то же время пожилой мужчина, только что сошедший на своей остановке, уставился на Кая, как на сумасшедшего, бормоча что-то о молодежи и коммунизме.
Успешно заложив за сто долларов часы, он горел желанием поскорее убраться ко всем чертям из этого Плезантвиля. Пряча наличные в кожаный бумажник, он наткнулся на обрывок старой поздравительной открытки сиреневого цвета, которую всегда носил с собой. На ней было его имя, нацарапанное на обороте темно-синими чернилами.
С Днем Рождения, Кай Донован.
Едва разборчиво. Он знал, как трудно было старой Элис держать ручку, но она все равно старалась.
Кай петлял по узким переулкам, в их тесных коридорах вдали от главных дорог он чувствовал себя гораздо комфортнее. Вокруг было тихо, и хоть пахло по-прежнему дерьмово, но не сводило с ума так, как на переполненных улицах в центре, где множество запахов, от дешевых духов и протухшего мяса до использованных тампонов и акриловой краски, безостановочно атаковали его чувствительные ноздри.
Он с нетерпением ждал возвращения в свое логово – крошечную хижину, затерянную среди сосен и кедров. Домишко давно был заброшен, но когда-то, до внезапного нашествия волков, начавшегося пару лет назад, им пользовались шахтеры и лесничие. Наружная обшивка домика разваливалась, в крыше зияло несколько дыр, требующих ремонта. А разбитые окна позволяли лисам и енотам свободно орудовать внутри. И все же это был дом.
Массивная тень скользнула вслед за Каем, когда он проходил мимо забора из сетки, окружающего здания. Парень замедлил шаг, замер в нерешительности и внезапно почувствовал, как темнота следует за ним по пятам. Что-то холодное скользнуло вверх по шее, а затем обхватило горло и сжало. Однако на этом все не закончилось. Холод пробежал по ключице и проник в грудь, оборачиваясь вокруг сердца.
Воздух покинул его легкие, а грудная клетка сжалась, когда призрачное лезвие внутри его разлетелось на куски. Позвонки в его спине, словно паучьи лапки, сходились и расходились в попытке вырваться на свободу. Внутри его что-то двигалось. Оно визжало, кусалось. Паразит, холодной призрачной рукой внедренный в его сердце.
– Х-хватит… – Кай знал, что это враг. Он задохнулся, почувствовав, как сжались внутренности, отчаянная попытка дышать привела лишь к жалкому хрипу. Зрение тускнело, белый шум наполнял уши, он пытался пошевелить ногами, но ощущал, словно они приросли к земле. Зажмурив глаза, Кай громко выругался и отчетливо услышал поблизости смех.
– Что, черт возьми, ты такое?!
Низкий, рокочущий голос, казалось, доносился отовсюду.
– Абаддон.
– Аба… ддон, – процедил Кай. – Черт… о!
Ему с трудом удалось вымолвить слова, и эта вспышка освободила его настолько, что он смог сделать шаг вперед. Кай сосредоточился на улице впереди, свет главной дороги манил его, как пламя мотылька. Стиснув зубы, он ударил себя кулаком в ногу, и та сдвинулась с места. Он не осмеливался оглянуться назад, где тень продолжала следовать за ним шаг за шагом, дюйм за дюймом. Ни за что на свете он не позволил бы себе рухнуть здесь, даже если пришлось бы вырвать собственное сердце вместе с призрачными паразитами, ползающими внутри.
