Но он гордился тем, чего они достигли.
– Мы прошли там, где прежде не ступала нога человека, – сказал он следопыту, – и раскрыли хоть какие-то секреты Дарвинии.
– Да, – согласился Том Комптон, – может, засадить этой даме и не удалось, но юбку ей мы точно задрали.
Гилфорд шагал по послеполуденному холодку рядом с Комптоном и Салливаном и их вьючными животными. В небе плыли низкие облака, ослепительно-белые по краям и грязно-серые внутри. Подошвы его сапог приминали пружинистую луговую траву. На западе, там, где местность плавно шла под уклон, Кек приметил еще одну мусорную кучу насекомых, костяное кольцо вокруг обманчиво безмятежного пятачка зелени – ни дать ни взять садик троллей. Его аккуратно обошли стороной.
Но Тома Комптона заботило другое.
– Последние пару ночей там, откуда мы пришли, горели костры, – сказал он. – Милях в пяти-шести позади. Я не знаю, что это означает.
– Партизаны? – спросил Салливан.
– А может, просто охотники идут за нами от Рейнфельдена. Скорее всего, увязались за Эразмусом, хотели поживиться на его территории. Партизаны – это вроде как береговые пираты из поселений, где живет всякий сброд. Эти не забираются вглубь континента, разве что ради охоты или разведки, то есть маловероятно, что они пустят в ход оружие.
– И все же мне куда больше нравилось, – заключил Салливан, – когда мы были одни.
– Мне тоже, – согласился следопыт.
Бивак у безымянного ручья. Подъем стал заметно круче. Заснеженная горная цепь вдали. Островки леса, в основном минаретных деревьев с вкраплениями какого-то нового растения, небольшого кустарника с твердыми и несъедобными желтыми ягодами (Салливан говорит, это не настоящие ягоды, но выглядят они очень похоже). Постоянный холодный ветер отгоняет мухомаров, а может, им просто не по вкусу высота.
Постскриптум. Сидя в ожидании ужина и глядя в северном направлении, я как будто вижу всю Дарвинию в миниатюре: чудесный печальный гобелен из света и тени, сменяющих друг друга по мере того, как солнце клонится к западу. Очень напоминает Монтану – такая же бескрайняя и пустынная земля, хотя и не такая суровая; одетая нежной зеленью, щедрая и полная жизни, пусть и непривычная нам.
Каролина, я постоянно думаю о том, как ты ждешь меня в Лондоне, вынужденная в одиночку заботиться о Лили и терпеть изменчивый нрав Джереда и необщительность Алисы. Я знаю, как тяжко далась тебе моя поездка на Запад, а ведь тогда ты оставалась в родном Бостоне, где все привычно и знакомо. Надеюсь, все твои лишения окупятся сторицей, и когда мы наконец вернемся домой, мои работы пойдут нарасхват и я обеспечу обеим моим девочкам хорошую будущность.
В последнее время меня одолевают странные сны. Постоянно грезится, что я в военной форме, одиноко бреду по выжженному полю битвы, не разбирая дороги, в грязи и дыму. Очень реалистично. Прямо как настоящее воспоминание, хотя, разумеется, со мной ничего подобного наяву не случалось, а рассказы о Гражданской войне, которые я слышал за семейным столом, никогда не брали меня за живое.
Может, конечно, это экспедиционное безумие. Доктор Салливан тоже жалуется на странные сны, и даже Том Комптон нехотя признает, что стал хуже спать.
Но как я могу спать спокойно, когда тебя нет рядом? В любом случае поутру сны развеиваются. В дневное время все наши мысли – только о горах, чьи бело-голубые вершины теперь стали нашим новым горизонтом.
Том Комптон нес дежурство на рассвете, когда на лагерь напали партизаны.
Он сидел у дотлевающего костра с Эдом Беттсом, кругленьким человечком, который то и дело клевал носом. Беттс не знал, как сделать, чтобы его не клонило в сон. А Том знал. Следопыту не в диковинку были ночные бдения, как правило одинокие, когда приходилось стеречься грабителей или черных копателей, особенно если он охотился в угольном краю. Все, что нужно, это усилием воли отложить сон на потом. Это всего лишь мысленный прием, навык. Беттс им не обладал.
И тем не менее, когда в темной чаще полетели первые пули, это стало неожиданностью для обоих. Еще только начинало светать, и небо на востоке едва успело стать из угольно-черного чернильно-синим. Четыре или пять ружейных выстрелов грянули в унисон.
– Это еще что?! – вскинулся Беттс и тут же рухнул ничком с дырой в шее, заливая костер кровью.
Следопыт бросился наземь и принялся вслепую палить в сторону леса, скорее ради того, чтобы разбудить лагерь, нежели ради его защиты. Врагов он не видел.
Меховые змеи заскулили от страха, а потом повалились, скошенные вторым залпом.
Когда началось нападение, Гилфорд спал. Ему снова снился его близнец в военной форме, солдат, пытавшийся доставить какое-то крайне важное, но малопонятное донесение.
Вчерашний переход основательно вымотал Гилфорда. Экспедиция преодолела несколько лесистых гребней и ущелий, понукая меховых змей, не желавших проходить под изогнутыми ветвями минаретных деревьев. Привычные к простору звери в лесной чаще выражали свое недовольство, скуля, рыгая и пуская газы. В безветренном воздухе стоял отвратительный смрад; моросящий дождь не только не уменьшал его, а напротив, усугублял, добавляя к «букету ароматов» еще и кислую вонь намокшей шерсти.
Наконец рельеф выровнялся. Высокогорные луга расцвели под дождем, белые лепестки псевдоклевера распахнулись навстречу каплям воды – точно снежинки выпали посреди лета. Ставить палатки в морось – занятие утомительное; ужинать пришлось консервами. В палатке Финча долго горел свет, – видимо, ученый записывал свои теории, осмысливая события дня с точки зрения диалектики Нового Творения. Все остальные участники экспедиции просто забрались в спальные мешки и уснули.
Гилфорда разбудили крики и свист пуль. Он с бешено колотящимся сердцем нашарил пистолет, который постоянно держал при себе заряженным, после того как Кек обнаружил череп неизвестного хищника. Впрочем, стрелок из Гилфорда был еще тот. Он умел обращаться с оружием, но еще ни в кого не стрелял.
Гилфорд выкатился из палатки в царство хаоса.
Нападавшие вели огонь с опушки леса, темневшего на востоке на фоне рассветного неба. Кек, Салливан, Диггс и Том Комптон образовали подобие стрелковой цепи за тушами трех меховых змей. Они палили в сторону деревьев, даже не пытаясь целиться. Оставшиеся меховые змеи в панике кричали и рвались с привязи. Одна из них рухнула наземь прямо на глазах у Гилфорда.
Другие члены экспедиции, совершенно растерянные, только выбирались из своих палаток. Эдд Беттс лежал у костра в насквозь пропитанной кровью рубахе. Чак Хемпхилл и Рей Берк, стоя на четвереньках, кричали:
– Ложитесь! Не высовывайте голову!
Гилфорд прополз через кольцо изорванных палаток и присоединился к Салливану с товарищами. Его присутствия не замечали, пока он, приподнявшись, не выстрелил в сторону темных деревьев.
Том Комптон положил руку ему на локоть.
