— Не опять, — усмехнулась, когда байкер остановился, сообразив, что я с места так и не сдвинулась, и не потянул он меня волоком только каким-то чудом, учитывая нашу разницу в габаритах.
— Тогда в чем дело? — грозно нахмурился суровый начальник местной развлекаловки, носящей гордое имя «Максимус». — Если ты снова…
— Не снова, — хмыкнула, раздавливая подошвой кед несчастный окурок. И, освободив свою руку, снова сунула ее в карман куртки. — На этот раз без шуток, Илюх. Я никуда не пойду.
Глава 2
— Да почему…
— Да потому! — перебив его, коротко и зло ругнулась. А потом, взъерошив волосы еще больше, уселась на корточки, обхватив голову ладонями. И тихо проговорила, не глядя на брата. — Не пойду, Харлей. Хватит шутить. Какая работа? Где я и где эта девочка-лапочка? У нее наверняка воспитание, образование, опыт, да и вообще… С людьми она общаться умеет. А я что? Ни того, ни другого, ни третьего. С людьми полгода как не разговаривала в принципе. Какую к черту работу ты мне найти собрался? Опозоришься только моими потугами. И вообще… Если у вас арт-директор такой, боюсь представить, кто у вас там еще обитает. Мне куда со своим рылом, да в их ряды? С меня и байкер так себе, если помнишь…
— Хорош, Стась, — опустившись рядом, тяжело вздохнул мужчина. — Ну поцарапала мой байк, чутка, с кем не бывает? Ты сколько уже без опыта, почти пять лет? Ничё, вспомнишь, это дело наживное. Чё мне, для сеструхи железа жалко?
— Да не байке дело, — мотнув головой, убрала с лица волосы и снова закурила. Впервые сладковатый дым сигарет горчил на языке, оставляя неприятное ощущение. — Дело во мне, Харлей. У меня нет ни опыта, ни образования, ни внешности… Ни хрена. Я столько времени даже толком ни с кем не разговаривала. И теперь даже слов найти не могу. А о чем вообще говорить — понятия не имею. Отстала от жизни конкретно…
— Ладно тебе, Белка, — поднявшись, брат утянул меня за собой и молча, но так капитально обнял, прижимая к своей немаленькой груди, в которую я тут же уткнулась носом, совсем как в детстве. Тогда казалось, что он чертов грубый великан, всегда надо мной издевающийся, проявляющий замашки тирана и деспота… И лишь с годами пришло осознание, что именно он своими запретами и ором пытался сделать для меня, как лучше. — Херня война, прорвемся. Наверстаешь еще упущенное. А Гиппократу твоему башню рано или поздно сверну, обещаю.
— Только о нем не надо, ладно? — тихо проговорила, морщась, но продолжая обнимать этот шкаф за необъятную талию. Самый надежный и дорогой шкаф из всех возможных… Жаль только, что я поняла это слишком поздно. — Бывший муж — не та тема, которую я хотела обсуждать.
— Да понимаю, чего там, — невесело хмыкнул Илюха и, отстранившись, пригладил своими лапищами мое воронье гнездо на голове. — Прошлого не вернешь. Но жить-то как-то надо дальше, не?
— Да я б с радостью, — отозвалась, поежившись от прохладного ветерка, ссутулив плечи и снова сунув в карманы замерзшие руки. Меня по жизни морозило на нервной почве — теперь, кажется, с этим ничего поделать нельзя. Нарушенное кровообращение весьма неприятная штука, и теперь даже на июньском солнцепеке я чувствую себя как страус в Антарктиде. — Но боюсь, Илья. Правда, боюсь. Твои друзья меня вряд ли вообще помнят. Да и позорить тебя я не хочу.
— Ты это заканчивай, — мне снова подарили грозный взгляд из-под кустистых бровей. Закурив, братиш вдруг зло усмехнулся и сплюнул на землю. — Впарил тебе херню всякую… Кого, млять, и как позорить? Ты чё, банду мою не помнишь? Где они и где манеры? Забей. Ты была своей в доску, такой и осталась. Пацаны тебя как родную примут, обещаю. А о том, что случилось, они не в курсях. Знают, что развелась, и всё… А Ришку тебе надо узнать получше, плохо о ней не думай. Ну чё, идешь или дальше сопли на кулак мотаем?
— Да иди ты, — фыркнув, слегка пихнула его кулаком в бок. И, оглядев внушительное здание передо мной, вздохнула. — Но в чем-то ты прав, братиш… Жить дальше как-то надо. Хрен с тобой, рыжий. Пошли, пока я добрая. Посмотрим, что там со временем из твоей братвы выросло…
Начинать жизнь с нуля — всегда страшно. Начинать ее, не имея на то ни малейшего желания, страшно вдвойне. Забыть пять лет жизни в другом городе, в который я свинтила, оборвав по собственной глупости и наивности все связи — вообще невозможно в принципе.
Но… кто б мне варианты оставил к размышлению.
Я братца знаю. Если что задумал, хоть бери молоток и бей промеж глаз — поржет, но планов своих не оставит. И раз он дошел до крайней меры вроде транспортировки моих костей в собственном багажнике, значит, надоела я ему своим нытьем до самой каким-то чудом не пропитой печени.
Конечно, самый лучший и желанный для меня вариант — просто оставить меня в покое. Но, блин… кто даст-то?
Илюха как лучше хочет. И в этот раз, пожалуй, надо оценить его потуги. Ну, или хотя бы попробовать.
Всё-таки его банда — не высшее и люто ненавидимое мною общество, мнение которого с какого-то куста меня волновало, и чьего осуждения я боялась. Правда, так и не умудрившись вовремя понять: а какого ж все-таки хрена я вообще о нем думать стала?
Как говорится, знал бы где брякнешься, заказал бы ортопедический матрас. И если мы все умны, то исключительно числом задним!
Входя в прохладное нутро самого популярного в городе, элитного клуба, я дала себе зарок: перебороть собственные, тщательно привитые кое-кем комплексы, и с размаху на старые грабли больше не прыгать.
И, не успев как следует вложить эту мысль в свою дурную голову… присвистнула, обалдело оглядывая пространство вокруг.
Или я чего-то не понимаю в новомодных развлечениях золотой молодежи, или кто-то из дизайнеров двинулся на «Холодном сердце» и истории Джека Фроз…
Ну или среди работников клуба затесалась Снежная Королева, а в подсобке окопался несчастный Кай, складывающий из льдинок пресловутое слово «вечность».
Когда, любопытства ради, я перерывала официальный сайт «Максимуса» пару лет назад, найденные мною фотки внутреннего интерьера впечатляли, не скрою. Но, блин… вроде как после этого, к пятилетию клуба, здесь делали ремонт, насколько я знаю. И кто же, мне интересно, так скреативил, что устроил здесь самое настоящее ледяное царство?
Креатив пер со всех сторон, начиная от подиумов танцовщиц, которые поднимались и опускались на стене, справа от входа, и заканчивая полукруглыми белыми диванчиками и хромированными столиками за ними. Несмотря на их обильное количество, место для танцпола оставалось внушительным. Сцена, оформленная в стиле ледяной пещеры, внушала шок и трепет, пугая своей натуральностью и мрачноватостью. Бар и пространство за ним были словно вырезаны в глыбе льда, а над ним с балкона второго этажа свисали нефиговые такие острые сосульки. Широкая лестница наверх с заснеженными перилами и ледяным узором вместо столбиков слегка мерцала искрящимся синим цветом в полумраке, мягко мигали и бегали огоньки внутри ледяных ступенек…
