После чего сглотнул и помолился, про себя, чтобы это было совсем не то, о чём он подумал. Вот только тихое покашливание прямо говорило о том, что боги нынче явно не на его стороне. И медленно повернувшись на звук, Кирилл постарался, как можно более безмятежно улыбнуться, поинтересовавшись, невинно хлопая глазками:
— Ой, Нат… А ты чего сегодня так рано?
— Я? — несказанно удивилась миловидная брюнетка, уже минут так десять подпиравшая плечом стену напротив входной двери. Покосилась на потрёпанные часы на запястье и улыбнулась так же безмятежно, как сам парень. От чего у близнецов, всего-то пятнадцати лет от роду, инстинкт самосохранения просто волком взвыл в предчувствии беды. — Да вот, освободилась чуть раньше. Дай, думаю, семью чем-нибудь вкусненьким порадую. А семья-то оказывается и без меня развлекаться… Умеет, ага.
— Эм… Ну…
— Итак, двое из ларца, одинаковы с лица… — душераздирающе вздохнув, девушка склонила голову набок и чуть вскинула бровь. — Сами расскажете, где были или придётся применять пытки, вопреки Женевской конвенции? И да, куда вы ироды дели две бутылки моего любимого ликёра и мой мопед?!
Переглянувшись, близнецы обречённо понурились, приняв вид раскаивающийся и жутко виноватый. Обычно, это помогало смягчить гнев родственный до приемлемого уровня. Девушка пантомиму оценила, но всё равно нахмурилась и кашлянула, всё ещё ожидая хоть каких-то пояснений. Пришлось Кириллу взять бразды правления в свои руки и выложить всё, как на духу. Правда, безбожно корректируя и привирая в особо эпичных и трагичных моментах. Исключительно из любви к сестре, конечно же!
По его словам (и активно поддакивающего Даньки) выходило, что ликёр они подарили учителю русского и химии, в честь какого-то великого мероприятия (явно не существующего, но кого это волнует?). А глядя на её мопед даже у юного, начинающего автослесаря сердце кровью обливалось и, желая порадовать любимую родственницу, они решили сдать его в ремонт знакомым механикам в гаражах. Да, внезапно. Да, спонтанно.
Но они ж подростки, им свойственно совершать что-то такое… Эдакое.
Ната в ответ посмотрела скептично, но комментировать не стала. Зато поинтересовалась, где ж они тогда пропадали всё оставшееся время? На что близнецы тут же радостно выдали почти правдивую версию о том, что допоздна гуляли с девчонками из параллельного «А» класса. Ну и спохватившись, решили проводить дам сердца до дома, чтобы никто не пристал и не напугал. Да, на другой конец города, ну а что?
Это же девочки, их надо защищать и оберегать!
Положа руку на сердце, версия хромала на обе ноги, страдала явными прорехами в последовательности событий и не дружила с логикой на всю голову. И принять её в качестве объяснений, можно было лишь с перепугу. Либо с сильного переутомления. И хотя грех так думать, но братья дружно порадовались тому, что сестрёнка страдала хронической усталостью и всё это время частенько сцеживала зевок в кулак, потирая слипающиеся глаза. Так что отделались они всего-то двумя неделями домашнего ареста и исправительными работами на благо чистоты и порядка.
Только с оговоркой, что это им покажется раем на земле, если завтра к вечеру мопеда не окажется на родном месте стоянки, под окнами дома. На что братья яростно закивали головой, бочком-бочком протискиваясь в сторону своей комнаты. Чтобы уже там, рухнув на кровать, решить, что мозговой штурм лучше отложить до утра. Наверняка, решить возникшую проблему окажется не так уж и трудно, на самом-то деле.
И кто бы им сказал, что эта проблема только верхушка намечающегося айсберга…
Глава 1
Небольшая аудитория в корпусе психолого-педагогического факультета была забита под завязку. Группа второкурсников усиленно обсуждала расписание, предстоящие зачёты и экзамены. И с неким трепетом в глубине души ожидали явления старосты, отправившегося на небольшую летучку в деканат. Вернулся тот, к слову, довольно быстро. Взъерошенный, раскрасневшийся, с ворохом бумаг и таким зверским выражением лица, что тишина в кабинете воцарилась практически моментально.
А староста одёрнул красную толстовку, глубоко вздохнул, медленно выдохнул и, окинув суровым взором замерших студентов, принялся за разбор полетов, не отходя от кассы.
— Зайцев, — первым под раздачу попал худощавый, суетливый паренёк в очках. Вздрогнув, тот уставился взглядом бедного оленёнка на старосту. — Ещё один прогул истории, будешь лично заниматься реконструкцией Бородинского сражения! В натуральную величину и не за победителей!
Густой, недовольный бас пробирал до костей, заполнял собой небольшую аудиторию и, отразившись от стен, падал на головы бедных студентов с неотвратимостью Дамоклова меча. Что, впрочем, не мешало некоторым из них спокойно сопеть на Камчатке, досматривая десятый по счёту сон.
— Ну, Валя-я-я… — Зайцев нервно поправил очки, вытерев вспотевшие ладони о собственные джинсы. И жалобно так протянул. — Он ко мне придирается!
— Да мне однофигственно, — «ласково» откликнулся этот самый Валя, непринуждённо так поведя широкими плечами. — Или твоя фамилия больше не мелькает в списках, или я сам тебя упакую, перевяжу подарочной лентой и отправлю на родину майя. Чтобы познал все прелести жертвоприношений во имя науки!
Угроза хоть и была частично сказана в шутку, всё равно впечатляла. В конце концов, природа Валентина Сапрыкина не обделила ни брутальной внешностью, ни внушительной комплекцией, ни болезненным чувством справедливости и ответственности.
И как бы ты не хотел оказаться в числе самых отъявленных негодяев от учёбы, у Вальки всегда находились убойные аргументы за хорошую успеваемость и посещаемость. Убойные, порою, в прямом смысле этого слова. Попытки сачкануть, увильнуть, прогулять или не сдать, пресекались самыми жесточайшими способами. Так что никто особо не удивился, когда бедный Зайцев скорбно вздохнул, кисло протянув:
— Понял, заткнулся, осознал… Готов исправлять.
— Я прослежу, — весомо заметил Валентин, отмечая что-то в своём блокноте. И тон его непрозрачно так намекал, что не только проследит, но проверит и перепроверит. Если ему вдруг что-то покажется подозрительным. — Славно, славно… О, Скурихин. Ну что, накуренный ты мой, не поделишься тайной, когда это у тебя проблемы с экономикой нарисоваться успели? Чтобы за ближайшие пары всё сдал и подтянул успеваемость. Иначе привет тебе от декана, а не стипендия, — снисходительно глянув на вскинувшегося паренька, сидевшего в окружении умниц и красавиц потока, Сапрыкин едко добавил, прежде, чем перейти к следующей жертве. — А все свои возражения и пожелания в письменной форме, в трёх экземплярах на стол декана. Он почитает, на ночь глядя, вместо колонки анекдотов, угу… Валякин, Мифтахова! Что за херня с философией?!
— Это не херня, — обиженно протянула Анька Мифтахова, накручивая на указательный палец прядь светлых волос. — Это разница экзистенциональных взглядов на изложение изучаемого материала между преподавателем и обучающимся.
— Да мне до лампочки Ильича, — пожал плечами Валентин, делая очередную пометку в блокноте. И смерив симпатичную толстушку суровым взором, припечатал не глядя. — Чтоб через две недели хвостов не было. Хоть в рабство продавайтесь, хоть оду древним грекам сочиняйте… Мне по-прежнему однофигственно. Хвостов быть не должно. Ясно?
