Пока я, не выдержав, не сделала то, что год назад божилась и клялась не делать. Отрывисто кивнув собственным мыслям, я шагнула вперёд и приняла брошенный мне вызов, вступая в самый настоящий танцевальный батл. Наслаждаясь тем, как азарт, вспыхнувший яркой искрой в глубине души, с каждым мгновением разгорается всё сильнее. Отключая инстинкт самосохранения, здравомыслие и хоть какие-то тормоза. Набатом выстукивая в голове глупую, но такую привлекательную мысль.
К чёрту всё, это мой танцпол!
Движение — жизнь. Танец — песнь во имя жизни. Тело — всего лишь инструмент. А душа… Душа поёт и дрожит, сердце отбивает ритм в унисон со звучавшей музыкой. Гоняя по венам адреналин и возбуждение, смешавшиеся в бурлящий коктейль удовольствия. И я скользила, танцевала, подчиняясь медленному, тягучему ритму, пришедшему на смену оглушительной барабанной дроби. Раскачивалась и качала вместе с собой окружающий мир. Подчиняла его, толкала в бездну и взрывала к дьяволу. В какой-то момент, окончательно отрешившись от окружающей действительности, отдавшись захватившей меня музыке полностью и, как говорится, по любви. Про себя посмеиваясь над незадачливой соперницей, пытавшейся откровенно мне подражать.
Выходило до неприличия смешно и нелепо. Амбиции это хорошо, это правильно. Они толкают на новые свершения, тащат за собой по пути к вершине, к славе и признанию. Это едва ли не более важно, чем талант в таком тонком деле, как танцы. Несмотря на кажущуюся безобидность, танцевальная тусовка жестока и сурова, как, в общем-то, и любой другой вид спорта. Вот только…
Рухнув на колени, с лёгкостью нырнула под ногу Олюши, умудрившейся специально (или нарочно) неловко взмахнуть ею прямо перед моим носом. Вот об этом и речь. К амбициям комплектом должно идти чувство меры. Чёткое понимание того, когда да, надо закуситься и переть, как танк, не обращая внимания на препятствия и окрики людей, а когда зажать себе рот, прикусить язык и молча отойти в сторону. А не пытаться выглядеть ещё глупее, чем ты есть. Именно поэтому мне Олюшу было чуточку, самую малость жаль.
Хотя и не настолько, чтобы покорно уступить ей лидирующие позиции в батле. Ну уж нет. Не тогда, когда сия дурочка пытается отжать у меня и внимание зала, и половину танцевальной площадки. Не имея ни малейшего представления о том, во что и куда лезет, исполняя сложнейшие элементы нижнего брейка. Нагло демонстрируя великолепную растяжку, силу и страсть. Зазывно улыбаясь в отражении зеркальных стен, прогибаясь в спине порою так, что я здраво опасалась за сохранность её позвоночника и то и дело сползающих спортивных брюк.
Будь это другой зал, будь это другая музыка, обычный клуб или что-то ещё, возможно (только возможно) Олюша имела бы успех. Непритязательной публике не так уж сложно угодить и на каждого найдётся свой любитель, даже такой извращённый. Но мы находились в профессиональном танцевальном зале и оценивали нас пусть и вышедшие из любительской лиги, но мастера своего дела. А бедная Олюша, сосредоточившись на своей идее фикс доказать всем и вся собственное превосходство, забыла об одной маленькой детали.
Не значительной, но самой важной.
Я от неё не отставала, но попадала в ритм. Не хваталась за неуместные здесь и сейчас сложные элементы, но умело ввинчивала их в нужном месте, в нужное время. Привычно комбинируя с простотой и изящной точностью, тонко балансируя на грани. Не пыталась задавить соперника массой и агрессией, а сплетала в единый рисунок музыку, тело и бурлившую в нём страсть. Тот самый незаметный нюанс, про который многий так опрометчиво забывают.
Ловко ускользнув от очередного резкого и дерзкого (как она думала) движения Олюши, я едва заметно качнула головой. В танце не важно, сколько высококлассной, сложной техники ты покажешь. Безусловно, она зачтётся тебе по итогу, но для обычного зрителя останется набором обезличенных, заученных и слишком резких движений тела. Она ничего не даст в ответ. Никакого эмоционального подтекста, никакой чувственной отдачи.
Ничего, что стоило бы повторного просмотра шоу. Ни-че-го.
Музыка менялась раз за разом, смешивая стили и жары. Хип-хоп, хард-рок, фолк-рок, просто рок и снова хип-хоповая миксовка. Мы двигались по залу, постепенно оттесняя зрителей в сторону. Олюша, подсознательно чувствуя, что проигрывает, начинала повышать уровень сложности, закручивая всё новые и новые элементы. И глядя на неё, я, чуть помедлив, принялась повторять следом. Переводя импровизированный танцевальный батл в новую плоскость. Чем взбесила несчастную окончательно и та начала совершать ошибки. Одну за другой. Пока не споткнулась о валявшиеся возле пилона полотна, всё ещё закреплённые под потолком. И…
— Стой, дура! — мой крик напугал половину труппы, залипшую на нашем танце. Вторая половина дёрнулась следом за Олюшей, но не успела.
Обиженное на всех и вся дитя, явно недооценённое (по её скромному мнению) сокровище всего танцевального мира, успело подтянуть полотна вверх, ухватиться за них и…
— Ой, дура-а-а… — голос Марго был наполнен искренней и бескрайней тоской по чужой глупости. А мы с Ви, синхронно и не сговариваясь, закрыли лица ладонями, исполняя так называемый жест «рука-лицо». Потому что, что?
Правильно, потому что нельзя быть одновременно красивой, умной и осторожной. Это блин, три разные женщины получаются!
Элементы воздушной акробатики никогда не считались чем-то лёгким. По сравнению с полотнами, танец на пилоне так, детский лепет. Но амбиции и гордыня, которую давно и прочно следовало засунуть в энное место, отключают не только тормоза, но и здравомыслие в комплекте с инстинктом самосохранения. И наша великая танцорка, умудрившись сделать пару движений, вцепившись в полотно так, что ткань чудом не разорвалась, подпрыгнула, намереваясь крутануться в воздухе вокруг своей оси.
И теперь благополучно болталась над полом, вися вниз головой, стянутая по рукам и ногам, и вопя на весь центр:
— А-а-а-а! Снимите меня-я-я!
— Ох ты ж… — выдохнули хором девчонки-близняшки да так и застыли, прижав ладонь ко рту и глядя круглыми глазами на новое украшение зала. Дёргающее, воющее, ноющее. Запутавшееся ступнёй в туго натянувшихся под её весом полотнах. Размахивая второй, свободной ногой в воздухе.
И её бы, несчастную, пожалеть, но почему-то жалко не было. А судя по тихим, но становившимся всё громче смешкам, жалко не было не мне одной.
— Освободите меня! Немедленно! Я выиграла, я! Я была и есть солистка этой труппы! Я… Я… — секундное молчание и, жалобно вздохнув, Олюша тихо так, беспомощно протянула, глядя на окруживших её коллег. — Помогите, а?
Волна хохота, грохнувшего следом за этой просьбой, ещё долго сотрясала стены зала. Но, не смотря на всё пренебрежительное отношение к несчастной, из ловушки её всё-таки освободили. И даже вызвали скорую помощь, так как по собственной дурости эта красотка вывихнула запястье, растянула лодыжку и получила тяжёлую моральную и психологическую травму, от такого-то публичного унижения.
Впрочем, так ей и надо. Может, в следующий раз головой думать будет, а не другим, не менее интересным местом. Так что, со спокойной совестью сдав хныкавшую девицу на руки суровой бригаде врачей, прибывших на вызов, и проводив их делегацию до самой машины, мы всей толпой вернулись в студию. Припоминая по ходу дела самые эпичные моменты произошедшего.
