13:09
Стоим у небольшого домика, расположенного чуть ли не впритык к городской стене. Между ним и стеной высится гора мусора, которую стражники годами сбрасывали со стен, совершая ночные и дневные обходы. Вонь страшная. Сам домик и того страшнее. Небольшой, с покосившейся набок крышей и высотой мне по пояс он никак не производит впечатления полноценного жилья. Решили все-таки зайти. Так, на всякий случай. Мало ли мы чего не знаем.
От двери тут же начинаются ступени вниз, уходящие на трехметровую глубину. Потом идет дверь и огромная, освещенная десятками свечей комната, по размерам как раз с мою бывшую лабораторию. И потолок тут высокий, я его головой не задеваю.
Еще пара дверей ведет на захламленную грязной посудой и чем-то неприятным кухню, а также спальню с двухъярусной кроватью. На верхнем ярусе кто-то спит, храпя и посвистывая на выдохе. Видимо, хозяйка. Стоим, думаем: будить — не будить.
— А тут не так воняет, как наверху! — делюсь впечатлениями.
— Ага.
— Если убрать — вонять и вовсе не будет. Наверное.
— И дерево не рухнет.
— Точно. Разве что стена упадет.
Хмуримся, представляя себе размер катастрофы.
— А тут черный ход есть. Так что, ежели и рухнет, выберетесь, милки, — прошамкали с койки, прерывая храп.
Замираем и смотрим, как над грязными простынями восстает нечто, что лично я могу описать двумя словами: «баба яга».
Невысокое сгорбленное существо, с бородавкой на носу, хищно на нас посмотрело и повело носом, принюхиваясь.
— На тебе проклятие! — В Сая ткнули когтистым пальцем с обгрызенным ногтем.
— Эмм… да.
— Отлично. Это хорошо…
С кровати кое-как слезли и медленно подошли к нам, подняв голову и тяжело, натужно дыша. Было полное ощущение, что она не дойдет и умрет от старости прямо здесь.
— Ну что, милки…
И тут пол под ней проломился, и она рухнула куда-то вниз, с воплем исчезнув из поля зрения. Перепуганно заглядываем в дыру, пытаясь что-то рассмотреть.
Внезапно вверх взвилась рука с желтыми обломанными ногтями и уцепилась за край провала. До нас донеслось хриплое «Помогите!».
Сай наклонился и вцепился в кисть, пытаясь ее вытянуть. Я помогал, как мог, вцепившись во вторую руку.
13:25
Сидим на кухне, пьем чай, если можно назвать чаем серую массу в грязной кружке, из которой лично у меня только что вынырнул таракан.
— Н-да… проклятие, — прошамкала бабка, хмуро сидя на табуретке и потягивая зелье. Сидим напротив, стараясь не встревать. — Ладно. Продам я вам дом.
— Но… у нас нет столько денег. Мы снять хотели, — попытался объяснить Сай.
— Продам!
Мы заткнулись, временно не споря.
— За него потребую всего десять серебрушек, и все энто сокровище — ваше.
— Много, — авторитетно заявил я.
Бабка зло сощурилась, подняла вверх указательный палец, и… на нее рухнул кусок потолка, похоронив вместе с табуреткой.
Сидим, смотрим, перевариваем.
— И вот так всегда! — горько прошептал Сай.
— Да погоди ты. А вдруг жива?
Лезем поднимать каменную плиту, стараясь не думать о том, что под ней увидим.
14:08
Забинтованная до самых ушей бабка лежит на кровати, смотрит бессмысленным взглядом в потолок и молчит.
Мы сидим напротив — чумазые, все в порезах и уставшие, как гхыры на прогулке.
— Ну, так что… дом продаешь? — не выдержал я.
Взгляд стал осмысленным. Бабка попыталась встать, но тут верхняя кровать с треском рухнула на нижнюю, сплющив живучую старушку и так и не дав ей ответить.
Устало переглядываемся, в глазах Сая — отчаяние.
— Я же говорил: бесполезно! Это только на тебя проклятие не действует! Для остальных — я урод, опасный для общества!
Киваю, встаю, едва не падая от усталости, и иду к кровати. Кажется, ее рука дернулась. Надо достать тело.
Сая я отправил на поверхность: найти врача или стражей, чтобы оттащить бабку в больницу. Как оклемается, так и скажет — продает дом или нет. А пока поживем тут.
Понедельник
Спим вповалку на остатках кровати. Сай похрапывает, сонно прижимаясь ко мне и пытаясь не сползти с матраца на грязный, кишащий разной живностью пол. Судя по топоту мелких ножек, тараканы, пауки и крысы есть точно. Вокруг к тому же летают мухи, в матраце шебуршатся полчища голодных клопов, а вши с недоверием изучают наши шевелюры.
Я весь чешусь, другими словами.
— Сай!
Парень пробурчал что-то и отвернулся на другой бок. И что ты будешь с ним делать? Укусить нельзя. Мяукнуть… — нет реакции. Залезть на шкаф и прыгнуть с него на живот? Не переживет.
— Вставай давай, пока нас окончательно не съели.
Сонный взгляд из-под черных ресниц. Парень медленно сел, широко зевнул и начал чесаться. Активно, постанывая от удовольствия и дергаясь от укусов.
— Блин! Что это?!
— Клопы и вши, что же еще.
Быстро спрыгиваю на пол, умудрившись никого не раздавить.
— Интересно, сколько бабка потребовала бы за аренду?
— Она, кстати, очнулась. Еще вчера вечером. Как я ее в больницу доставил, так и очнулась, — улыбнулся Сай.
— Да? Тогда пошли к ней, вписываться или выписываться.
Оказалось, что старуха не только очнулась в сравнительно комфортабельной палате (по сравнению с этим местом — класса люкс, не меньше), но и успела накатать контракт. После чего получила подпись парня и стребовала с нас за эту дыру невиданную сумму в пять серебряных монет! И все без меня! То есть дом уже куплен. Мрак.
— Твои штаны столько стоили! — шиплю, оглядывая разруху.
— Так то штаны, а это дом.
— Вот именно! Штаны хоть носить было можно! А тут грязь, вонь, окон нет и темнота такая, что хоть вешайся. Еще и помойка под боком.
— Удобрение… — Глубокомысленно.
Мрачно разглядываю его довольное лицо. И ведь он не притворяется. Он действительно считает, что это — идеальный дом. Так как простоит, по ходу, вечность. И меня это что-то совсем не радует. Ну, как же достучаться-то?! Мимо пробежала ватага тараканов. Ненавижу тараканов!
— Я существо чистоплотное и в таком свинарнике жить не буду!
Удивленные глаза парня:
— Ты меня бросаешь?
— Почти. Если не уберешься тут, как следует…
Он пожал плечами, поднял с пола грязный кусок, предположительно материи, и кинул им мне в лицо, довольно улыбнувшись. Вот вместе и приберемся. Вперед!
